На соседнем экране Семен Аверьянович Лядов в обнимку с телезвездочкой тщится изобразить по всей длине и ширине дивана нечто вроде знойного танго для сидящих. Длинноволосый скрипач поливает танцующих небесными звуками «Ночной серенады»…

Упаренный заботами мэр сладко спит лицом в чистой тарелке.

Тем временем Кульчицкий, свято неся свой плейбойский крест, с принужденной улыбкой начинающего рикши катает хохочущую Светлану Борисовну на закусочном столике, пугая официантов неожиданными поворотами, пируэтами и ускорениями.

Не покинувший насиженного места Туров несет очередную околесицу, зорко наблюдая за словарным составом и с упоением следя за реакцией своих слушателей: Стэнли Эббота, Эстелл Атвуд и Анны Берг. Его изобилующий прозрачными намеками рассказ Алихана не заинтересовал, куда большее внимание последнего привлек тот факт, что пшеничноволосая головка американки покоится на мясистом плече россиянина[95].

На противоположном конце стола в гордом одиночестве восседал Шумилин, отрешенно куря, выпивая, закусывая и нежась в лучах собственных мыслей. Изредка он вдруг встряхивался, пытливо озирался, ронял вилку и стремительно скрывался под столом – показать бодрствующей камере довольно невзрачный инфракрасный кукиш.

Да, подумал сокрушенно Алихан, не завидует он компьютерам, которым всю ночь возиться с обработкой собранной информации. Что можно из этого, кроме головной боли, извлечь – трудно представить. Но по опыту знал: что-нибудь да извлекут, чем-нибудь да порадуют, ибо на то они и созданы, чтобы у человека ум за разум не заходил. Хотя бы эпизодически…

На пульте замурлыкало переговорное устройство.

– К вам мистер Лядов, шеф, – доложила ночная секретарша Агнесса Штауб.

– Проси.

Дверь открылась, и в комнату вошел очень взволнованный миллиардер. Приблизившись к столу Алихана, он бросил на него распечатанный конверт и, отойдя к окну, уставился на свое отражение. Алихан спокойно вытащил из конверта листок с машинописным текстом и, вооружившись лупой, принялся изучать его, отмечая по ходу дела ему одному видимые улики, которые, при дальнейшей разработке, могли навести на след автора. Текст был такой:

«Многоуважаемый Семен Аверьянович! Спешу довести до вашего сведения, что мне поручено срочно вас ликвидировать. Но так как я питаю к людям вашего пошиба известную слабость, то мне не хотелось бы, чтобы ваша безвременная кончина застала вас врасплох. Поэтому уведомляю вас, что ваша смерть наступит 16-го сего июля года во время освящения Кафедрального Собора, воздвигнутого вашими стараниями.