Упоминание о кофе заставляет девушек переглянуться. Кареглазая встает, голубоглазая машет на нее руками:

– Сиди, сиди, Машенька, я сама…

– Да устала я, Анечка, сиднем сидеть…

– Тогда вместе, – решает Анна Сергеевна. Дамы встают и уходят за стойку.

– Что стряслось? – любопытствует шепотом у бармена мистер Эббот. Бармен замялся, чем вызвал у плейбоя понимающую улыбку, в продолжение которой последний успел сходить за бумажником и разжиться стодолларовой купюрой.

– Это за коктейли. Без сдачи…

Бармен недоумевающее воззрился на Бенджамена Франклина. Очередная улыбка на устах американца увяла и обратилась в пепел, не успев расцвести. Удрученный плейбой вновь связался со своим бумажником и добавил в пару к Бену старину Улисса.

– Надеюсь, вам действительно есть что сказать.

– О да, сэр! – энергично затряс головой бармен. – Только не знаю с чего начать…

– Начните с главного, – пришел на выручку плейбой.

– У Маши похитили младенца, сэр.

– Маша – это та темненькая юная леди?

– Совершенно верно.

– Кто похитил, и какой выкуп требуют?

– Никакого выкупа, сэр. Ее попросили приехать сюда и подождать дальнейших указаний. Вот они и ждут с раннего утра…

– Бедная мать… А как же полиция? Ее поставили в известность?

– Ах, сэр, – вздохнул бармен умаянной старушкой, – до того ли сейчас полиции! Вы же видите, что тут творится. И до нас добрались, гады!..

– Вы имеете в виду покушение на члена правительства?

– В том числе, – шмыгнул носом бармен.

– И это все, что вы мне собирались за мои деньги сообщить? – неприятно удивился американец.