Молча выслушав трубку, бармен заметно повеселел.

– Хорошие новости? – не удержался от вопроса Эббот.

– Только не для вас, сэр, – потер скулу бармен.

– В каком смысле? – нахмурился плейбой.

– В смысле, это касается похищенного ребенка, – поспешил объясниться бармен, отступая от американца подальше.

– Похитители назвали сумму выкупа?

– Можно сказать и так…

– По-моему, вы чего-то недоговариваете, – двинулся на бармена Эббот. Однако на сей раз виртуоз шейкера оказался начеку – в руках его тускло блеснул вороненый ствол бандитского пистолета имени В. Ф.Токарева.

– Будет лучше, если ты, пидор заморский, пройдешь в зал и сядешь где-нибудь тихо, как мышь на панихиде. Иначе я тебе что-нибудь отстрелю на фиг, чмо нерусское, – с нервной многословностью предупредил бармен.

– Так бы сразу и сказали, что вы тоже бандит и состоите с похитителями в преступном сговоре, – пожал плечами плейбой и повернулся выполнять рекомендацию. Но не выполнил, бессовестно обманув расслабившегося бармена, ни сном, ни духом, ни главное – многострадальным рылом, не чуявшим от американца вероломной подлянки. Действительно, кто мог вообразить, что этот рафинированный плейбой вдруг начнет лягаться, как неподкованный мустанг? Да еще так точно и так больно? Раз – копытом по вооруженной руке. Два – тем же самым местом по той же самой челюсти. Бармен валится навзничь и опять пытается пересчитать спиной бутылки.

– Зачем, Стэн? Это бесполезно, – подбодрила героя дама его сердца. Герой меж тем, проверив обойму, затолкал трофей себе за пояс и, проигнорировав гуманные позывы своей христианской души, подуськивавшей его оказать поверженному врагу первую помощь, присел за стойку с таким расчетом, чтобы не упускать из виду ни бармена, ни телефона, ни девушек, ни входа в бар. Глаза его горели мрачным огнем, не обещая ничего хорошего никому из тех, кто не окажется с ним по одну сторону баррикад.

Бамбуковые палочки просигналили о появлении нового лица. Бар пополнился еще одним плейбоем, на этот раз не импортного, а местного производства. Одет плейбой был небрежно, выбрит плохо, в руках держал вместительный кожаный чемодан, вид имел усталый, нервный, возбужденный. Однако, заметив девушек, просветлел, словно скинул с плеч долой десяток худших лет и, по меньшей мере, львиную долю неразрешимых проблем. Походкой стремительной и пружинистой приблизился Кульчицкий к их столику, не сводя глаз с привставшей в волнении девушки.

Анна Сергеевна, не скрывая своего одобрения, наблюдала классическую сцену встречи двух породненных общей бедою душ. Ее только слегка покоробило, что Кульчицкий, бережно прижимая к своей груди всхлипывающую девушку, не догадался расстаться с чемоданом.