Конор, засевший в своем холодном бетонном пузыре. Его единственная связь с действительностью – яркие безмолвные образы Спейнов, двигающиеся за окнами, а также толстый трос его любви к ним. Он даже не подозревал, что его подарок подействует совсем не так, как ему хотелось, что реакция Дженни будет совсем иной, что его благие намерения обрушат хрупкую конструкцию, позволявшую Дженни хоть как-то держаться на плаву.
– Значит, то, что вы говорили в нашу первую встречу, – что это был обычный вечер, что вы с Пэтом купали детей, что Пэт смешил Джека, играя с Эмминым платьем, – все это неправда.
Бледная, горькая полуулыбка.
– Ах, это… О боже, я и забыла. Просто мне не хотелось, чтобы вы подумали… Это ведь почти правда – раньше мы так и делали, но не сейчас; сейчас я искупала детей, а Пэт остался в гостиной – сказал, что “возлагает большие надежды” на дыру за диваном. Надежды были столь велики, что он даже ужинать с нами не сел – вдруг в дыре произойдет что-то невероятное. Сказал, что не голоден, а потом перекусит сэндвичем. После свадьбы мы часто, лежа в постели, разговаривали о том, какие у нас будут дети, как мы их назовем; Пэт шутил, что мы все непременно будем ужинать за одним столом, каждый вечер, даже когда дети станут противными подростками и возненавидят нас…
Дженни по-прежнему смотрела в потолок и часто моргала, но одна слезинка все же скатилась в мягкие волосы у ее виска.
– И вот теперь Джек стучит вилкой по столу и вопит: “Папа, папа, папа, иди сюда!” – снова и снова, потому что Пэт – в пижаме, ведь он так и не переоделся – сидит в гостиной и пялится на дыру. Эмма заткнула уши и орет на Джека, чтобы тот умолк, а я даже не пытаюсь их угомонить, потому что у меня попросту нет сил. Я всего лишь старалась прожить день, не совершив еще какого-нибудь безумства. Мне просто хотелось спать.
Мы с Ричи в первый раз с фонариками обходим дом, замечаем смятое одеяло – и понимаем, что, когда случилась трагедия, кто-то лежал в постели.
– Значит, вы искупали и уложили детей. А что потом?
– Тоже пошла спать. Я слышала, как Пэт ходит внизу, но не хотела к нему спускаться – выслушивать очередной бред про зверя было бы невыносимо. Я попыталась читать, но не могла сосредоточиться. Мне захотелось поставить перед ящиком, где лежал значок, что-нибудь тяжелое, но я понимала, что это безумная затея. Так что в конце концов я выключила свет и попробовала уснуть.
Дженни остановилась. Никто из нас не хотел, чтобы она продолжала.