– Если бы у нас был месяц или два, тогда, возможно… Я просто сказала: “Не надо «скорой». Пожалуйста”. Конор говорит: “Постой. Погоди, погоди”, кладет меня на пол и ползет к Пэту. Он повернул ему голову и что-то сделал, не знаю что – может, попытался открыть ему глаза. Он ничего не сказал, но я увидела его лицо и все поняла. Я была рада хотя бы этому.

Я подумал – сколько же раз Конор прокручивал те минуты в голове, уставившись в потолок камеры, сколько раз менял одну крошечную деталь? “Если бы я не заснул, если бы вскочил, как только услышал шум, если бы бежал быстрее, если бы не возился так долго с ключом”. Если бы он добрался до кухни всего на несколько минут раньше, то по крайней мере успел бы спасти Пэта.

– Но потом Конор попытался встать, – продолжала Дженни. – Пытался опереться на компьютерный стол, но все время падал – может, поскальзывался в крови или голова кружилась. Но я поняла, что он направляется к двери из кухни, хочет подняться наверх. Я ухватилась за его штанину и говорю: “Нет, не ходи туда. Они тоже умерли. Я должна была вытащить их отсюда”. Конор… просто упал на четвереньки и сказал… голова у него была опущена, но я все равно услышала: “О боже”.

Вплоть до этого момента он, вероятно, полагал, что это была семейная ссора, превратившаяся во что-то ужасное, что любовь под колоссальным давлением трансформировалась в нечто вроде алмаза, режущего и плоть, и кости. Может, он даже думал, что Дженни защищалась, что разум наконец покинул Пэта и он напал на нее. Но как только она рассказала про детей, в этой истории уже не осталось места для ответов, утешений, “скорой”, врачей и будущего.

– Я сказала: “Мне нужно быть с детьми. И с Пэтом. Конор, прошу тебя, пожалуйста, забери меня отсюда”. Конор кашлянул, будто его вот-вот стошнит, и сказал: “Не могу”. Он словно надеялся, что это какой-то кошмар, словно пытался проснуться, чтобы все это исчезло. Мне удалось подобраться к нему поближе – пришлось ползти, опираясь на руки, потому что ноги онемели и дрожали. Я взяла его за запястье и сказала: “Конор, ты должен. Мне нельзя здесь оставаться. Пожалуйста, поторопись. Пожалуйста”.

Голос Дженни слабел, превращался в еле слышный хриплый шепот, ее силы были на исходе.

– Он сел рядом, снова прижал меня к груди и сказал: “Все хорошо. Все хорошо. Закрой глаза”. Погладил меня по волосам. Я сказала: “Спасибо” – и закрыла глаза.

Дженни развела руками, положила их ладонями вверх.

– Это все, – просто сказала она.

Конор верил, что это станет последним, что он сможет сделать для Дженни. Перед уходом он позаботился и о Пэте: стер данные в компьютере и забрал орудие убийства. Неудивительно, что историю браузера он почистил наспех и кое-как: каждый миг, проведенный в том доме, разрывал ему мозг. Но Конор понимал, что если мы прочитаем поток безумия, хранившийся в компьютере, и если не обнаружим улик, указывающих на то, что в доме побывал кто-то еще, то не станем заниматься никем, кроме Пэта.