– Наши достижения говорят о нас не больше, чем наши ошибки, – изрекла Даффи – Мы – всего лишь те, кто мы есть. И кто возьмется сказать, что это на самом деле значит?

– Вы могли бы сказать то же самое про Хелен Ярдли. По вашему мнению, она убила своих детей.

– Я и сейчас так считаю.

– Но ведь по вашей же собственной теории, это не она? Это худшее из того, что она сделала, но это еще не значит, что она убийца.

– Верно, не значит. – Голос Даффи зазвенел новой энергией. – Как жаль, что многие этого не понимают. Матери, убивающие собственных детей, отнюдь не злобные монстры. В большинстве случае они угодили в крошечный ад своего разума – ад, из которого они не могут бежать и о котором им не с кем поговорить. Очень часто они ловко скрывают этот ад от других, убеждают окружающих, даже своих близких, что они нормальны и счастливы. – Даффи поерзала на стуле и продолжила: – Полагаю, вы не читали автобиографию Хелен Ярдли «Только любовь»?

– Отчего же, как раз читаю.

– Вы заметили, скольких людей она называет слепцами и глупцами лишь потому, что они не обратили на нее внимания, хотя якобы прекрасно знали, что она не убивала своих мальчиков? Разве стала бы детоубийца так убиваться? А значит, всем должно было быть понятно, как она любила своих детей.

Чарли кивнула. Эти доводы, когда она прочла их в книге, не произвели на нее впечатления. Горе, даже самое глубокое, при желании можно изобразить, не так ли? – было первое, что пришло ей в голову.

– Матери, душащие собственных детей, обычно их любят – подчас гораздо сильнее, нежели матери, которые никогда не причинят зла своему ребенку. Согласна, это с трудом укладывается в голове, но это так. Да, обычно они убиты горем – причем вполне искренне. Они страдают, их жизнь летит под откос – точно так же, как невинные матери, потерявшие младенца, скажем, от менингита. При этом я отнюдь не имею в виду спорные случаи. Я имею в виду многих женщин, которых встречала за время моей профессиональной деятельности и которые признавались мне, что им было так тяжело, что они, не видя для себя иного выхода, душили младенца подушкой, или бросали его под поезд, или выбрасывали из окна. За редким исключением, все эти женщины потом были убиты горем. Они сами хотели умереть, не видя для себя смысла в дальнейшей жизни.

– Но… – Неужели она неправильно поняла эту Даффи? – Они ведь сами убили своих детей.

– Да, и от этого страдали еще больше.

– Но тогда зачем они это делают? Или считают, будто им хочется, чтобы ребенок умер, а потом оказывается, что на самом деле им этого не хотелось, но уже слишком поздно?