Он был вымыт и чист, но все еще чувствовал чужую теплую кровь – на лице, на шее, на руках. Норман не обманывался: он не был настолько закален и циничен, чтобы вживую перенести вид чужих выпотрошенных тел без сраного посттравматического синдрома. Оставшись в комнате в одиночестве, – голоса Джеммы и Доу слышались из столовой – он лег на кровать, пытаясь прогнать засевший внутри страх.

В чем-то это было еще хуже, чем темные сутки, проведенные в лесу. Помимо отчаяния – меня никто никогда не найдет, я отсюда не выберусь, я отсюда не выберусь, я отсюда не… – беспорядочного бега, сжимающего легкие, и голосов, эта ночь осталась для него смазанным наркоделичным пятном, которое его психика кое-как переварила. Для Нормана в ней не было ничего, обещающего мучительную кончину, – только ночной ужас. Норман же всегда был практичен. Трупы, искореженные и вывернутые наизнанку, недвусмысленно говорили ему: смерть тут и смерть идет за тобой по пятам.

Он занялся этой работой, потому что не так уж и боялся мистического, страшного или жуткого. Он не занялся работой полевого агента, потому что боялся умирать.

– Никто не умрет, – сказал он сам себе. – Никто здесь не умрет, заячья ты душа. Принимайся за работу.

И сел на кровати.

Никто в деревне не задал ни единого вопроса. Только Кейтлин, встретившаяся им по пути, удивленно спросила у Доу, где они умудрились «вымазаться»: это справедливо по отношению к остальным, но не к Норману, который в крови чуть более чем по уши; тем не менее Кейтлин оказалась или слепой, или очень тактичной. Мойра же даже не вышла из комнаты, когда они ввалились в дом.

Остановившись в коридоре, Норман прислушался.

– …дела это, там, в лесу? – Доу говорил отрывисто и резко. – Нужно действовать, пока на их месте не оказались мы.

– Мы вернемся в лес, как только придет Кэл. Чего еще ты от меня хочешь?

А вот голос Джеммы Норману не понравился. Несосредоточенный, будто разговор ей был не интересен. Он бы и не обратил внимания, наверное, если бы она сегодня целый день не вела себя тихо. Совсем… не по-джеммовски.

– Чтобы ты отнеслась серьезнее. – Кажется, именно это Доу и раздражало. – Те люди не просто мертвы, ты это понимаешь? Были убиты, а потом замерли. Вне времени. Как тебе такое? – А затем он повысил голос: – А тебе, библиотекарь?

Конечно же, он его услышал. Странно, что Джемма нет. Когда Норман вышел из коридора, немного смущенный, она удивленно моргнула.

– По поводу того, что ты сказал. – Норман провел рукой по щеке, стирая фантомные следы крови, и, откашлявшись, процитировал: – «Самайн означает вневременной период. Замкнутый цикл, в котором успевают начать и завершиться любые события, сколько бы они ни длились – сутки, год или вечность».