– Тогда где бы ты хотела, чтобы Лиззи работала? – спросил ее отец.

– Ну, может быть, «Таймс»… или «Трибюн».

Элизабет вздохнула.

– О, мама. Тебе когда-нибудь чего-нибудь бывает достаточно?

– Что ты имеешь в виду?

Элизабет потерла лоб. Острая боль пронзила ее левый висок.

– Не бери в голову.

В этот момент в дверях появился Финн, его длинное нордическое лицо было бледным и суровым, словно вылепленное изо льда.

– Прошу прощения, мадам, но ужин подан. – Элизабет нравились резкие колебания его акцента. Слушать его было все равно что спускаться на лыжах по скандинавскому фьорду.

Они только что покончили с супом, когда раздался звонок во входную дверь.

– Кто бы это мог быть? Ты кого-то ждешь? – спросила Катарина своего мужа.

Он тепло улыбнулся ей.

– Нет, дорогая, мое внимание полностью принадлежит тебе.

– Возможно, кому-то срочно нужен ордер, – предположила Элизабет.

– Посмотри, кто это, хорошо, Финн? – сказала Катарина, довольно повелительно взмахнув рукой. Элизабет никогда не видела, чтобы она делала такой жест, и подумала, не репетирует ли она свою роль члена «Четырехсот».

– Конечно, мадам, – сказал швед, который терпеливо ждал, стоя по стойке «смирно» после подачи супа. Катарине, казалось, нравилось, когда слуги стояли рядом во время еды, в то время как Элизабет это немного раздражало.

Финн исчез в фойе и вернулся со знакомым желтым конвертом.

– Телеграмма для мисс ван ден Брук.

Рука Элизабет дрожала, когда она брала его…

– Зачем кому-то посылать тебе телеграмму сюда? – спросила ее мать встревоженным голосом. Вскрывая конверт, Элизабет задавалась тем же вопросом. Она прочла записку, и ее сердце бешено заколотилось.