– А может, это вы хотели, чтобы кто-то ее услышал?

Фейт опустила голову и некоторое время рассматривала узор на вытертом, затоптанном ковре. Наконец она сказала негромко:

– Да, наверное… Наверное, в глубине души я действительно этого хотела. Ведь я не знаю, как она умерла, и боюсь это узнать.

Джейн повернулась к Хелен, которая, похоже, немного успокоилась. Во всяком случае, она больше не рыдала, а только тихо всхлипывала.

– А вы, миссис Дженсен? Вы читали дневник вашей дочери? Вы знали, что там написано?

Хелен кивнула.

– Я читала… именно поэтому я его и спрятала. Я не хотела, чтобы полиция нашла его после того, как мы заявили об исчезновении Аннелизы. – Она посмотрела на младшую дочь. – Я не знала, что ты его нашла, Фейт. Я не знала, что тебе все известно о… об отце. Мне так жаль, Фейт! Я предала вас обеих! Я должна была защищать вас, но вместо этого притворялась, будто ничего не происходит.

– Мистер Дженсен… – Джейн в очередной раз обратилась к отцу семейства, который продолжал сидеть на диване словно деревянный. – Вы знали, что ваша дочь беременна от вас?

Курт Дженсен закрыл глаза. Голова его затряслась на тонкой морщинистой шее, из-под опущенных век потекли слезы, но он так и не произнес ни слова.

– Мы знали, – ответила за него Хелен. – Мы оба знали.

Дункан торопливо строчил в своем блокноте.

– Скажите, мистер Дженсен, это вы убили свою дочь, завернули ее в одеяло и увезли на своем «Плимуте»?

– Это сделала я… – По лицу Хелен Дженсен снова потекли слезы. – Это я убила мою девочку и ребенка, которого она носила. Мне… мне очень жаль, что все так получилось. Она… Аннелиз умерла, потому что она меня очень разозлила. Я вышла из себя и ударила ее по голове бейсбольной битой… Аннелиз упала и ударилась затылком о кофейный столик с мраморной столешницей. Она так и не пришла в себя. Я… мы не знали, что делать…

Аннелиза

Аннелиза

НЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУНЕНАВИЖУ ЯХОЧУЕГОУБИТЬ!

Мама мне ни за что не поверит. Она отказывается слышать что-то плохое о НЕМ. О Чудовище. Не знаю, к кому еще я могу обратиться, с кем поговорить, поэтому пишу это здесь.

Все началось, когда я была еще совсем маленькая и не понимала, что это не отцовская любовь. Что это ненормально. Он был таким внимательным, ласковым, добрым… Он постоянно приносил мне подарки и, протягивая их мне, прикладывал палец к губам: «Ш-ш, Аннелиз!.. Не говори маме, не то она обидится и будет тебе завидовать. Пусть это останется только между нами, потому что ты моя любимая дочка. Хорошо, сладенькая?.. Самая лучшая маленькая девочка в мире! У маленькой Аннелли и папочки есть секрет. Свой, особенный. Правда, Аннелиз?»