– А шиповник?
– Наверняка в истории об убийствах найдется упоминание о шиповнике.
В ее глазах промелькнуло сомнение.
– Зачем меня пугать? Что я сделала?
Коул провел рукой по волосам.
– Возможно, виной всему мой отец, который переписал завещание. Если ты будешь управлять ранчо, ясно как божий день, что никакой продажи не будет, как не будет и нового строительства. Кто-то, вероятно, решил тебя запугать, чтобы ты собрала вещи и уехала. Тогда Броукен-Бар перейдет ко мне и Джейн. И здесь начнется строительство.
Коул ощутил свою вину. Вместе с чувством вины пришло и нетерпение. Утром первым делом ему надо будет увидеться с Форбсом.
Коул вытянул ноги и откинулся на спинку стула, положив руки на колени.
– Насколько я понял из слов моей сестры, в проект большого строительства в Броукен-Бар уже вложены большие деньги. Возможно, для кого-то ставки слишком высоки, и ему просто необходимо, чтобы продажа состоялась. Ты не можешь позволить им выиграть, Лив. Ты не можешь позволить им запугать тебя.
– Кто знает о том, что твой отец изменил завещание? Ведь все это случилось совсем недавно.
– Адель все слышала. Помнишь, она вошла в библиотеку? Она видела и шрам у тебя на шее, и твою реакцию на новости об убийстве у реки Биркенхед. А ты слышала то, что она сказала перед ужином: ее сын занимается вложениями для компании Форбса. Если Адель сообщила Такеру то, о чем узнала, Форбс, возможно, уже знает и о завещании, и о тебе.
Ему в голову вдруг пришло еще более страшное предположение. О завещании знала Джейн. Джейн и Тодд многое поставили на продажу ранчо. Его сестра – это доморощенный Макиавелли, она всегда такой была. Приобретение вещей стало ее способом справиться со смертью матери и жизнью на этом ранчо с ожесточившимся отцом. Джейн вполне могла нанять кого-то, чтобы так поступить с Оливией, и от этой мысли решимость Коула только окрепла. Он почувствовал свою ответственность.
– Послушай, я с этим разберусь, – пообещал он. – Завтра же утром я сразу отправлюсь в Клинтон и поговорю с Форбсом, скажу ему, что ранчо не продается. Я его проинформирую о том, что нужно остановиться и не увеличивать потери. А еще я выясню, кто это сделал. Кто-то ведь должен был пробраться сюда, пока мы все сидели за ужином. Это могла быть Адель…
– Она бы не стала этого делать.
– Думаю, в этом деле экономка слишком много поставила на карту. Ее муж на инвалидности. Работа на ранчо самой Адель под вопросом, так как мой отец умирает. Она вложила в Броукен-Бар всю свою жизнь. Скорее всего, Адель уверена, что имеет право хотя бы на его часть. А ее сыну не поздоровится, если инвестиции не оправдаются. Отчаявшиеся люди способны на страшные поступки. И ты только облегчила им задачу. Ты не заперла дверь.