– Чего вы не знаете? – спросил Марвуд.

– Если уж вам так любопытно, я не знаю, что буду без вас делать.

– Кэт, меньше всего на свете я хочу вас покидать. – С этими словами Марвуд повернулся к ней и протянул руку.

Кэт осознала, что эта встреча может стать для них последней. После секундного промедления она свободной рукой притянула голову Марвуда к себе. Их поцелуй был долгим, но неуклюжим. Неловкая, постоянно смущающаяся пара пыталась освоить па самого древнего танца на свете.

Марвуд отстранился первым:

– Только не сейчас. Будет еще хуже, если…

– Какой же вы глупец! – перебила Кэт, еще крепче сжимая его руку. – Упрямый болван!

– Из нас двоих упрямее вы, – возразил Марвуд. – В любом случае я думал, что вам это нужно.

– Иногда требуется время, чтобы понять, что тебе нужно, только и всего.

– А сейчас? – Губы Марвуда снова прижались к ее губам. – Чего вы хотите? О чем думаете?

– Думаю, будет гораздо удобнее, если мы переместимся в постель.

Всю ночь шел дождь. Пожилая монахиня, кузина матери Луизы, как-то сказала, что капли дождя – это слезы небес. Так Господь показывает, как Его печалят человеческие грехи.

Похоже, ветер порывистый, подумала Луиза. Иногда дождя не было слышно вовсе, а потом ветер швырял капли в стекло с такой силой, что казалось, будто это камешки. Печаль Господня то стихала, то возрастала.

Вытянув руку, Луиза на дюйм раздвинула полог. В опочивальне стало светлее. В мире за пределами этой комнаты занималась заря.

Луиза лежала на спине, окутанная темнотой. Она не сомкнула глаз отчасти из-за болезненных ощущений между ног, отчасти из-за лежавшего рядом с ней длинного чужого человека. Луизе казалось, что король вовсе не хотел причинить ей боль, однако он был исполнен пыла, особенно в первый раз, и под его весом она чуть не задохнулась. Он держал ее за руки, с силой прижимая к кровати. К утру на ее белой коже проступят синяки.

Король наконец-то уснул. Всю оставшуюся ночь Луиза прислушивалась к его дыханию, замечая, когда оно становится быстрее, а когда замедляется. Иногда оно переходило в храп, сначала тихий, однако постепенно его громкость нарастала, пока не наступал переломный момент в виде сдавленного сопения, и после этого воцарялась долгожданная, почти мертвая тишина, а потом ее снова нарушало размеренное, едва слышное дыхание.

Лежавшее подле Луизы тело шевельнулось. Секунду-две ритм дыхания не менялся. Затем тело снова пришло в движение, и ноги рядом с Луизой резко дернулись. Полог с другой стороны кровати отодвинули с такой силой, что кольца на перекладине стукнулись друг о друга. Король свесил ноги с кровати и встал.