Вчера ночью, когда он снял парик, Луиза едва узнала его. В щетине на голове короля было много седых волосков. На вытянутом смуглом лице стали заметны тяжелые мешки под глазами. А затем, когда его величество снял рубашку, под ней неожиданно обнаружилось брюшко. Прежде чем отойти ко сну, король справил малую нужду в горшок прямо перед Луизой. Его величество оказался обычным мужчиной – таким же, как и простые смертные. Стареющим мужчиной.

В потемках натыкаясь на мебель в этой незнакомой ему комнате, король побрел к окну. Раздвинул занавески, почесался. В комнату проникло призрачное предрассветное сияние. Судя по шороху, король собирал с пола одежду – во всяком случае, некоторые предметы гардероба. Вдруг Луизе живо вспомнилась прошедшая ночь, черный парик и зеленое платье. Королю так не терпелось схватить Луизу за грудь и приникнуть к ней устами, что он разорвал ее наряд.

Вот монарх побрел в гардеробную. Одеваясь, он тихонько выругался. Едва слышно скрипнул замок: король открывал дверь, ведущую на тайную лестницу. Вчера вечером Арлингтон дал его величеству ключ. Двое королевских слуг ждали внизу. Они дежурили на своем посту всю ночь, слушая шум дождя и готовясь сопроводить августейшего хозяина в его покои.

Наконец дверь закрылась с громким хлопком. Луиза осталась одна. Стоило ей только захотеть, и она могла позвонить в колокольчик, чтобы позвать Мари, спавшую в приемной на тюфяке у двери, и та принесла бы Луизе все, что она пожелает. Но вместо этого Луиза разразилась слезами.

На моей кровати не было полога, а на окне отсутствовали шторы, если не считать прямоугольника из грубого льна, свисавшего с карниза над оконным проемом. В субботу утром я наблюдал, как темнота нехотя уступает место свету. Койка была такой узкой, что мы с Кэт, казалось, приросли друг к другу.

Будущее представлялось мне весьма туманным, но сейчас это не имело значения. «Меня посетила благодать», – пронеслось у меня в голове, и эти три слова всколыхнули мою память. Так говаривал мой отец, после того как ему в очередной раз являлось видение. Меня посетила благодать. Скорее уж старческое слабоумие, думал я тогда. Но благодать есть благодать, из какого бы источника она ни исходила. Мне ее подарила Кэт.

Мягкие губы коснулись моего плеча, и все мое тело снова пронзила сладостная дрожь.

Кэт пошевелилась:

– О чем думаешь?

– О тебе.

– Это правильно. – Вдруг она тихонько ахнула. – Я же опоздаю! Карета выезжает в семь утра. Как же я выйду из твоей комнаты и доберусь до своей так, чтобы лакей меня не заметил?