Но я не лежал уже тихо и неподвижно, словно бабочка, приколотая булавкой. Не сомневаюсь, что меня привезли в это уединенное место с намерением убить. По крайней мере я усложню своим похитителям задачу.

Затем мне пришлось пережить боль, сильнее которой я в жизни ничего не испытывал. Для начала я вы толкнул ботинки и шляпу, чтобы освободить место для маневров. Медленно сел. Затем, уцепившись за край гроба, сгруппировался. Принялся раскачиваться из стороны в сторону, все сильнее и сильнее, и в конце концов приобрел достаточную движущую силу, чтобы неуклюже вывалиться из гроба. Постанывая от боли, я лежал, скрючившись, на боку на мокрых и грязных каменных плитах.

Постепенно я выпрямился, неумело, как ребенок, делающий первые шаги, пока не оказался на коленях. Я нашел ботинки и даже умудрился их надеть. Мое положение было почти столь же безнадежно, что и раньше. Меня терзали опасения, что я просто сменил одну темницу на другую, пусть и больше по размеру. Я досконально изучил подвал, насколько это возможно в темноте, — непростая задача, учитывая, что запястья и колени оставались связанными. Особенное внимание я уделил ступеням и крышке люка. Последний был плотно закрыт, но мне показалось, что в одном углу я вижу отблеск света. Я попытался приподнять крышку, упершись плечами, но она не поддалась.

Когда я спустился обратно, то наступил на какой-то предмет, и мне показалось, как что-то схватило меня за ногу. Со сдавленным криком я отпрыгнул, и что-то брякнуло об пол, словно в подвале вместе со мной заперто не менее испуганное животное. Но разум немедленно пришел мне на помощь. Подошвой левого ботинка я задел острие гвоздя, торчащего из перевернутой крышки гроба.

Я присел и окоченевшими непослушными руками шарил по полу, пока не нашел крышку. Я провел пальцами по краю, касаясь острых концов и прямых кромок клиновидных гвоздей. Всего их оказалось шесть. Я поднес связанные запястья к ближайшему и начал перепиливать веревку.

Я сам не понимал, что мною руководило. Здравомыслящая часть моего рассудка уже наполовину сдалась на волю судьбы, но существовала и другая, более глубинная сторона моего «я», которая продолжала бороться. Именно она заставляла забыть о ноющих коленях и кровоточащих ладонях и тереть веревки, которыми был и связаны запястья, о гвозди.

Мне нечем было измерить время. Возможно, прошел целый час, прежде чем лопнула первая прядь пеньки. На какое-то время успех придал мне сил, и я начал перепиливать веревку еще энергичнее, но пришлось ждать еще вечность, пока лопнула вторая прядь. Я тер веревку о гвозди, насаживал узлы на острие и водил туда-сюда, а порой попросту впивался в путы зубами и пытался разорвать их в надежде, что хоть один способ да поможет.