– Да уж, поздравить себя пока что можно только с избитым телом, – сказала Хан Соджон, оглядывая себя. Все мышцы ныли.

– Не строй из себя страдалицу. Все только начинается.

– Что теперь будет?

– В твоем потоке три выпускника. Есть и такие классы, где все ученики провалились. Выпускники были переведены сюда, в это место. Вы пройдете необходимую подготовку, и после этого мы перейдем к настоящей практике. Ты – в начале пути, который приведет тебя туда же, куда и меня в свое время.

Хан Соджон вздохнула.

– А что будет с другими учениками?

Хан Соджон вспомнила, как на площадь, полную учеников, ворвался газ. Когда ее взгляд помутнел, она думала только об одном – о смерти… Неужели все другие ученики… Ребята… Хан Соджон схватила Чон Гымхи за грудки и чуть ли не закричала:

– Скажите, что вы с ними сделали?

Глаза ее горели, словно она была готова в любой момент расправиться с Чон Гымхи. Та лишь улыбнулась.

– Гляди-ка, теперь ты стала вот такой… Где прежняя наивная и невинная Соджон?

Глядя на девушку и вспоминая прошлую себя, Чон Гымхи вдруг почувствовала, как на нее нахлынуло чувство одиночества.

– Да, ты и правда похожа на меня. Как и говорила тетушка Бокхи… Ты знаешь, что ректорша посадила нашу тетушку в тюрьму?

Тетушку Бокхи – в тюрьму? Хан Соджон в изумлении еще крепче схватила Чон Гымхи – та аж закашлялась.

– Тебе нужно научиться держать себя в руках – нельзя же вот так каждый раз бросаться на собеседника, когда тебе не нравится то, что ты слышишь… Не переживай, завтра она выйдет. Я сама заберу ее из Академии.

Чон Гымхи жестом приказала убрать руки, и Соджон убрала. Женщина поправила воротник и спокойно начала объяснять, что произошло с остальными учениками.

* * *

Все, кроме выпускников, автоматически стали участниками программы, подготовленной Академией. Она называлась «Форматирование памяти». Проще говоря, это было создание ложных воспоминаний. Несколько месяцев проводились сеансы гипнотерапии и медикаментозного лечения, и все это курировала Ли Чжонсим. Трижды в день все ученики принимали лекарства и получали инъекции, а также утешение от Ли Чжонсим.

– Тяжелая у тебя жизнь, да? Я все понимаю, – говорила Ли Чжонсим, цокая языком и держа руки О Юнджу в своих руках. – В каком ты должна была быть шоке, когда узнала, что твой любимый мужчина – муж! – уже женатый отец двоих детей! А каково тебе было, когда уже в Академии ты поняла, что в тебе зреет плод этого мерзавца – и приняла решение его выскрести из себя… Я тоже плакала, когда ты лежала передо мной на операционном столе, – и Ли Чжонсим смахнула слезы со щек.