Но это касается лишь первого брака. К супругам, с которыми заключаются второй и последующие браки, проявляют большую терпимость. Во втором браке чаще всего есть место искренней любви. Если они поженятся, история превращения Золушки в принцессу будет у всех на слуху. Кто-то позавидует или позлословит, а кто-то восхитится решением Кан Чжунсока выбрать любовь.

Одним словом, не было никаких проблем. И в любви, и в работе все шло гладко, все развивалось так, как ей и предсказали в Академии. Больше всего ее радовали моменты, проведенные с Кан Чжунсоком. Они были теплыми, спокойными, и благодаря им воспоминания о сложном прошлом отступали, уступая место счастливому и яркому будущему, которое рисовало ее воображение.

Но когда они ели вместе, Хан Соджон вспоминала Хан Донсика. Когда Чжунсок отделял для нее мякоть рыбы от костей, чистил креветок, нарезал идеально прожаренный стейк и выкладывал его ей на тарелку, – она неизменно вспоминала отца.

Соджон вспоминала эту сцену: Хан Донсик, сидя на корточках перед хлипким складным столиком, выкладывал на горку риса только что пожаренную скворчащую яичницу – ему повезло унести с собой пару яиц с птицефабрики. И мелко нарезал кимчхи, которым с ними делилась хозяйка дома. В середине стола он торжественно ставил жестяную кастрюльку с рамэном – они ели из нее, по очереди вытягивая лапшу палочками…

Вот что такое настоящая забота. Когда кто-то пытается воскресить в тебе воспоминания о чем-то светлом и добром, даже если весь мир отворачивается от тебя. Когда есть место, где можно найти покой и утешение. Охваченная этой надеждой, радостью и ощущением безопасности, Хан Соджон еще сильнее привязалась к Кан Чжунсоку. Она знала, чем пожертвовала ради того, чтобы быть с ним здесь и сейчас, и поэтому еще отчаяннее держалась за свои искренние чувства.

Однако в глубине души Хан Соджон не могла избавиться от гнетущего беспокойства: внутри нее словно поднимался черный дым. Когда она не могла уснуть, то выходила в переулок, прислонялась к стене и тяжело вздыхала, съежившись. Ее хрупкие плечи тряслись в темноте. В такие моменты сладкие мечты о счастливом будущем мгновенно растворялись во мгле.

Причина ее беспокойства могла быть лишь одна. Чон Гымхи.

Ее требование к Хан Соджон было неизменным: воздействуй на Ли Джинука так, чтобы Чон Ихва была устранена. Конечно, Соджон сама тоже считала, что Чон Ихва должна оставить пост, – она ведь своими глазами видела, что та натворила. Но одно дело оставить пост по своей воле, а другое – быть устраненной… Это был тот самый способ разрешения проблем, практикуемый Академией, – и Соджон не хотела бы к нему прибегать. К тому же она даже не могла представить, как это событие изменит ее судьбу.