– Я хочу превзойти свою мать. И, думаю, ты сможешь мне помочь.

Услышав эти слова, Ли Джинук решил устроить Пэк Дохёну проверку.

– Почему бы тебе просто не действовать с ней заодно, под ее покровительством? Тогда позже ты сможешь получить все. Ты ведь знаешь, что это безопаснее и надежнее?

– Знаю. Мама все устроит для меня и передаст мне перед смертью, – ответил Пэк Дохён с горькой улыбкой. – Знаешь, я понимаю это умом, но вот здесь… не могу это принять. – И он постучал себя кулаком по груди. Ветер по-прежнему развевал его волосы. – Я сын Пэк Сончхоля. Я вырос, наблюдая за отцом. Знаю, как он превзошел десятки таких людей, как моя мать, и оказался на вершине. Поэтому я должен доказать, что я не маменькин сынок, который сидит и покорно ест все, что ему положат в рот. Что я тигр – сам борюсь, сам иду к вершине без материнской помощи.

Ли Джинук нахмурился.

– Конечно, я не смогу справиться с этим один. Ты же понимаешь, насколько огромен скрытый потенциал матери – я до конца не понимаю, на что она способна. Но если поймаю тебя, смогу поймать и ее. Если у меня будет такое оружие, как ты, я смогу пошатнуть ее позиции.

На самом деле сегодняшняя встреча была поручением Чон Ихва. Она посчитала, что Пэк Дохёна можно использовать в качестве противовеса. Она знала, что Чон Гымхи не пойдет у нее на поводу и не будет слушаться ее указаний. Однако намерения Пэк Дохёна были далеко не так очевидны – он не собирался просто избавиться от назойливой мачехи. Он считал, что, чтобы вырасти и стать тигром, нужно победить ее. Для него Чон Гымхи – просто одна из множества преград, которые он должен преодолеть.

Дохён точно осознавал свою позицию и роль. У него были амбиции, воля и сила, чтобы возглавить компанию такого масштаба. Зная, что Чон Гымхи может предоставить ему безопасность, он все равно решил выйти в открытое поле и сражаться в одиночку, чтобы победить. Он будет рвать, проливать кровь, испытывать боль в сломанных костях, но победит и вырастет. Действительно, настоящий тигр… Он был совсем не прост.

Ли Джинук почувствовал, что его симпатии на стороне Пэк Дохёна. Не из-за богатства, не потому, что он завидовал ему. Джинук давно избавился от таких примитивных чувств – с тех пор, как чудом выжил на Филиппинах. Он жил как дикий волк – вырвавшись из тесной клетки привычного мира, свободно бродя по лесу и борясь за свое выживание. И с каждым днем его дикая сущность все сильнее проявлялась в нем. Теперь он был уже слишком диким и далеким от мира – вернуться обратно становилось все сложнее.

И поэтому Джинук чувствовал одиночество. Он всегда бродил где-то за гранью, каждую ночь ворочался и не мог уснуть, снедаемый чувством одиночества, – ему было некому открыть свою душу. Но Пэк Дохён словно поощрял эту дикость в нем и ориентировался на нее. Он не пытался залезть под крыло матери, не стремился идти по легкому пути – он хотел вырваться на просторы саванн и, может, даже мог бы скитаться вместе с ним. Так ему казалось. Джинук почувствовал в нем товарища.