Они много говорили о том самом дне, когда спасались от бандитов на скутере, – тогда ей казалось, что ее жизнь разрушена и она мчится прямо к краю обрыва.

Во все самые опасные моменты ее жизни рядом всегда был Ли Джинук. Когда за ней гнались бандиты. Когда Ким Хёнсу истекал кровью и лежал без сознания на палубе. Когда ее били ученики в Академии и когда на последнем секретном испытании она оказалась избитой до полусмерти.

– Никто не знает об этом месте, – сказал Ли Джинук по дороге домой.

В округе, кажется, не проживало ни одного их земляка. Впрочем, людей здесь вообще практически не было. Ли Джинук подробно познакомил Соджон со своим домом – уютным, тщательно обустроенным убежищем.

– Если захочешь, можешь бросить все и остаться жить здесь.

В тот момент Хан Соджон не догадывалась, что это будет его последнее предложение ей – последняя просьба. Она лишь интуитивно чувствовала, что Джинук твердо намерен провести остаток жизни в этом уединенном месте, давящем своей тишиной. Почему он хотел исчезнуть без следа? Что сделало его жизнь такой пустой? С чем же он жил, что ему пришлось вынести? Такие мысли роились у нее в голове.

Ли Джинук разжег костер во дворе. Ветер принес легкий запах соленой воды, а звезды ярко мерцали на темном небе. Хан Соджон глубоко вдохнула свежий ночной воздух, будто он мог очистить легкие. Жить в таком месте, наверное, было бы неплохо. Все казалось новым – неудивительно, она же впервые была за пределами Кореи. Ей повезло, что этот первый раз был таким прекрасным.

Сухие дрова тихо потрескивали. Время от времени из костра вырывались искры и устремлялись, словно мотыльки, в ночное небо. Где-то кричала птица – ее крик напоминал заливистый смех; это была кукабарра, которую можно встретить только в Австралии. Хан Соджон никогда не слышала, чтобы птицы вот так смеялись. Они с Ли Джинуком смеялись вместе с этой птицей. На фоне слышался шум волн, беспрестанно то накатывающихся на берег, то отступающих. Словом, воздух был полон звуков природы – вечных, придерживающихся своего ритма и ни с чем не считающихся – и от этого еще более завораживающих.

Хан Соджон молча смотрела на костер. В гулком воздухе, который, казалось, позволял даже услышать, как падают звезды, каждый звук отзывался где-то внутри нее. Впервые за долгое время она могла позволить себе вздохнуть полной грудью – они были в безопасности. По крайней мере, пока что. Сидя у костра, она почувствовала, как в ее груди зарождается какое-то новое смутное чувство, отдающееся по всему телу. Сжавшись в клубочек, обхватив колени руками, Соджон продолжала неотрывно смотреть на огонь.