– Она не его кукла.

Данте лишь улыбнулся, и Грею это не понравилось. Совсем не понравилось.

– Ты говоришь о Саймоне, или, иначе, Дарии? – поспешил продолжить разговор Доминик. – Сколько вообще у него имен? Тебе не хочется побольше узнать о человеке, на которого ты работаешь, прежде чем убивать по его приказу?

– Зачем? – бросил Данте.

Бесстрастность, с которой прозвучал ответ, нервировала Грея, вызывая легкую дрожь; именно так люди с рациональным складом ума обычно реагируют на нелепую логику психопатов.

– Я ведь многое про тебя знаю, – заявил Доминик. – Знаю, что случилось с твоими родителями и сестрой. – Он запрокинул голову к спине, где шрамы от отцовских побоев и сигаретных ожогов были замаскированы японской татуировкой иэдзуми. – Ты не единственный, кому известно о боли.

Данте шагнул к Грею, выпучив глаза и явно с трудом сохраняя контроль над собой: это было заметно по тому, как подергивалось его лицо.

– Ты ничего не знаешь о боли. – Он достал лезвие в фут длиной и плашмя ударил им по левому боку пленника, по сломанным в драке ребрам.

Грей резко выдохнул и стиснул зубы.

– Я знаю, что она в голове. И управляет тобой только в том случае, если ты слаб.

– Она управляет тобой в любом случае. Все зависит от ее силы.

– Подчинение и управление – не одно и то же, Данте. В конце концов пытки заставляют сломаться любого, но это не значит, что боль управляет человеком. Это значит, что тело не справляется, а разум в шоке. А когда пытка закончится, человек придет в себя. Я никогда не видел человека, которым боль управляла бы так же успешно, как тобой. Ты все равно что покойник.

Данте взял клинок обеими руками и сделал выпад, словно собираясь пронзить Грея, но в последний момент изменил направление удара и плоской стороной лезвия ударил американца по щеке. Голова Доминика мотнулась в сторону, из поврежденных десен в рот заструилась кровь, а перед глазами замелькали разноцветные пятна.

– Я уже покойник, – согласился Данте, – да и ты тоже скоро сдохнешь. Но перед этим я научу тебя уважать боль.

Рука сатаниста дернулась, лезвие стремительно опустилось, и Грей почувствовал вспышку боли: нож вонзился в верхнюю части бедра. Доминик сжал кулаки, сопротивляясь рассекающим ногу электрическим разрядам. Пришлось собрать все силы, чтобы не вскрикнуть.

– Ты знаешь, что, будь моя воля, я уже убил бы тебя, – заявил Данте. – И еще знаешь, что ближайшие несколько дней ты будешь нужен нам живым, а потом, когда у меня будет время, я отвезу тебя в местечко потише и там спокойно помучаю. Ты сильный и потому принимаешь свою судьбу; ты готов к тому, что будет. Но чего ты, возможно, не знаешь, так это того, что́ мы приготовили для Виктора и Евы. И я уж постараюсь, чтобы ты поприсутствовал там. Oui, вижу по глазам: это как раз то, что тебе нужно. И еще вижу, что ты уже куда ближе ко мне, чем можешь себе представить. Тот, кто так хорошо знаком с болью, не сможет вечно сопротивляться желанию ее причинять.