– Вы!

Перед ней стоял отец Кауден. Вроде бы и он, а вроде бы и нет. Его мягкие манеры, добрая улыбка, ладони ласкового дедушки – все это куда-то подевалось. Нья видела жестокие руки, властную осанку, лицо, искаженное высокомерием и гордостью. Как будто этот человек, кем бы он ни был на самом деле, претерпел полную физиогномическую трансформацию. Похоже, он больше не был отцом Кауденом.

Нья смотрела на мучителя, пытаясь найти в нем хоть какие-то черты своего духовника.

Он властно заговорил густым баритоном с сильным нигерийским акцентом.

– Нечего так смотреть. Отца Каудена больше нет.

– Но как? – прошептала Нья. – Почему?

– У твоего отца было кое-что, принадлежавшее моей семье.

– Ты его убил.

– Нет. Твой отец нарушил мой обряд. Он проглотил яд и покончил с собой, лишив меня того, что полагается мне по праву рождения, и заставив надеть нелепую личину отца Каудена.

Несмотря на чудовищные раны, покрывающие ее тело, и два дня немыслимых пыток, это последнее утверждение заставило Нью встретиться глазами с мучителем.

– Отец никогда бы не покончил с собой. Ты перерезал ему горло.

– Чтобы от ритуала вышел хоть какой-то прок. Твой отец знал, что однажды я могу прийти, и убил себя, чтобы избежать своей участи. И чего же он добился? – Н’анга обвел комнату взглядом, будто тут присутствовал кто-то еще, к кому он и обращался, и возвестил: – Его собственная дочь станет вместо него моим ико-аво. Слышишь, Иеремия? Твоя дочь страдает вместо тебя!

– Хватит! – с усилием выкрикнула Нья, и кровь выступила из ее ран.

– Он мог отдать мне то, что я искал, и тебе не пришлось бы мучиться. Но его прошлое не позволило ему так поступить. В своем сердце он так и остался йоруба. Бабалаво. Он будет смотреть, как ты страдаешь и умираешь, прежде чем отдать мне Эйвон Айве.

– Я даже не понимаю, о чем ты, – между всхлипываниями произнесла Нья.

– Конечно, не понимаешь. Он ни за что не доверил бы тебе свою тайну.

– Чего бы он ни наговорил тебе, пока ты его убивал, он сделал это, чтобы меня уберечь.

– Его ложь была робкой попыткой спасти тебя, ведь он знал, что это лишь отсрочит неизбежное. Он сказал мне, что связан с американцами. Хотя бы об этом ты знала, моя Нья? Он тебе рассказал?

Нья ничего не ответила. Он лжец, твердила она себе. Убийца, мучитель и грязный лжец.

– Он описал кладовку, где полно культурных ценностей шона и политических документов. Убедил меня, что лишь он и горстка других членов ДДП знают, где она находится. Я месяцами искал этот мифический тайник. Но потраченное время не пропало даром, я собрал свою паству, сплотил ее, и теперь эти люди продолжат мое дело в Зимбабве.