– Что вы сказали Белле? – спросила она Луизу.

– Что денег нет. Что ещё я могла сказать? Я не могла достать их ей из воздуха. – Луиза снова помрачнела и заняла оборонительную позицию. – Она не могла в них по-настоящему нуждаться. В смысле фермеры же не бедный народ.

Белла была бедна, подумала Вера. Так бедна, что отчаялась. Она не смогла бы сказать Даги, что им придётся оставить ферму. И на следующий день покончила с собой.

Она сохранила улыбку на лице.

– Безусловно, – сказала она. – Мы все слышали рассказы о фермерах. Они жалуются на маленькие дотации ЕС, но все водят новые машины. Вы когда-нибудь виделись с Беллой?

– Нет! – Предположение повергло Луизу в ужас.

– Вам не было любопытно? Мне казалось, вы могли бы предложить встретиться. Не здесь и не на ферме. Где-нибудь на нейтральной территории. Скажем, за кофе в Киммерстоне.

– Боже, нет. – Луиза скорчила гримасу. – Вся ситуация казалась мне ужасной. Я слышать её больше не хотела.

– Больше не услышите, – сказала Вера.

Глава пятьдесят седьмая

Глава пятьдесят седьмая

На тротуаре перед полицейским участком собралась группа репортёров. Вера увидела их до того, как они её заметили, прикинула, могут ли они быть ей полезны, и решила, что нет. Она зашагала мимо них, не обращая внимания на комментарии и фотокамеры. Она на автомате поднялась вверх по лестнице, вытащила Джо Эшворта из его кабинета, поволокла его за собой и, наконец, приземлилась у себя. Она тяжело опустила портфель на стол. Он не был застегнут, и содержимое высыпалось на пол: бумаги, ключи, фотографии, пять шариковых ручек и наполовину съеденный пончик, обернутый в пищевую плёнку. Она швырнула пончик в мусорную корзину.

Оставив остальной хлам лежать на полу, она нажала кнопку на телефоне и стала слушать свою голосовую почту. Не дожидаясь просьбы, Джо Эшворт нагнулся и включил электрический чайник, стоявший вместе с кружками и банками на грязном подносе в углу. Он сделал вид, что не слышал сердитого голоса начальника Веры, который требовал ответить, какого чёрта она вообще творит, и доложить ему обо всём, как только придёт в участок. Голос звучал несколько брюзгливо. Суперинтендант знал, что он не ровня Вере. Он был не слишком умён, а у неё всегда находился ответ.

Комната была одинаковой высоты и ширины, выкрашенная в матовый бледно-зелёный цвет, и напоминала камеру. Там было только одно окно с матовым стеклом. Место напоминало Вере общественный женский туалет, и всё же она не стала бы переезжать отсюда. Эта комната была её кабинетом с тех пор, как её повысили до инспектора, служила укрытием от жалоб и требований её отца. Здесь не было картинок или растений, ничего личного, ничего, что могло сообщить что-либо лезущим не в своё дело мерзавцам, которым было любопытно, где или как она живёт. Эшворт был единственным из её коллег, кто видел её дом – как-то раз он подвозил её поздно вечером после работы. Она была бы рада пригласить его внутрь выпить, но ей не хотелось его смущать. Его уже и так прозвали любимчиком и чем похуже.