Нет, не становится. Люди повсюду с кем-то встречаются. Если речь идет о «несчастном бездомном в возрасте примерно пятидесяти лет», то с ним можно встретиться и в круглосуточном магазине, и в библиотеке, и на парковке, и, конечно, в парке… Боль от ранок, нанесенных ногтями, куда-то улетучилась.

Одна за другой по поверхности пробегали новые волны. Их становилось все больше, их звуки сливались. Через некоторое время волны образовали образ. Тот был неясным, детали выглядели тусклыми и зыбкими. Однако дальше, за этой зыбкостью, всплыло лицо Судзуки. Кругленькие глаза, коротко стриженная голова. «Может быть, и хорошо, если взрыв произойдет?»

«Нет, нехорошо. Если будет взрыв, будут люди, которые пострадают от этого».

– …стилист.

– Господин Тодороки, что это вы все говорите?

– Профессия, похожая на стилиста, как называется?

Идзуцу уступил напору Тодороки:

– Может быть, нейлист или, например, косметолог?

Тодороки достал смартфон. Собрался позвонить Руйкэ, но выбрал другой номер. Номер человека, который, наверное, мог быть полезен больше всех.

5

– Это вы хорошо придумали, – вздохнул Руйкэ, откинувшись на стуле. – Получается, имелся в виду круг, кольцо? «Токио доум» и Кудан находятся внутри круга. Станции «Акихабара» и «Ёёги» – на кольцевой линии Яманотэ. «Син-Окубо» и «Синагава» тоже на этой линии. Все станции, которые ты упоминал в разговоре, находятся на этой кольцевой линии.

Киёмия вспомнил, что и в других репликах Судзуки говорил что-то похожее про круг: «Кавасаки не внутри круга, с ним все будет в порядке» и «Мишенью будут все станции в Токио, какие есть вокруг».

– И не лень было придумывать все эти вычурные формулировки? Ей-богу, нет ничего страшнее людей, которым нечего делать…

– Ну как, взрывы были?

– Не скажу.

– Сколько человек погибло?

– Откуда мне знать.

– Сто человек? Двести?