Когда Катори был внутри меня, мне казалось, что я женщина. Я совершенно не понимаю, что такое мужественность, а что такое женственность. Только вот никто не удосужился мне объяснить, что как мужчина я должен делать то-то и вести себя таким-то образом.
Однако мне понятно, что подобные отношения не норма. Мужчинам нельзя делать такие вещи друг с другом. Поэтому наутро после ночи с Катори я не могу смотреть ему в лицо. Я часто засыпаю в кровати, а он, не одеваясь, ложится на соседнем диване. Каждый раз я отчего-то не могу глядеть на него. Если я просыпаюсь первым, то время до его пробуждения становится для меня настоящим адом. Мне хочется, чтобы он заснул навечно. Когда он встает с дивана, мне хочется умереть от стыда. Я чувствую, как краснею с головы до пят, и не могу открыть глаза. Таким было и сегодняшнее утро.
* * *
Когда я очнулся, с балкона доносились гадкие звуки кислотного дождя, разъедающего планету. Я пошевелился в кровати. Под боком было что-то твердое. С трудом продрав глаза, я подтянул предмет к себе. «Токийский Зодиак». Видимо, я задремал за книгой.
Я медленно перевернулся на спину. Лежа в темноте с полуприкрытыми глазами и туманом в голове, я некоторое время блуждал между сном и явью. Мое воображение рисовало закат, водные просторы с сотнями сверкающих пенных барашков и медленно дрейфующую доску. А на этой доске раскинулся я. Подложив руки под голову, я любовался, как голубое небо плавно окрашивалось в цвет индиго.
Вода куда-то неспешно текла. Я не был уверен, река ли это или море. Весел у меня не было, и я сдался на милость течения. Что меня ждало впереди? Смерть? Или простые человеческие радости? Кто знает. Но одно я понимал твердо: никакой надежды нет. Близилась ночь, и я почти не сомневался, что умру.
Но как я ни напрягал память, мне никак не удавалось вспомнить, чем я занимался днем. В полудреме я завороженно смотрел то ли сон, то ли фантазию, сотканную силой мысли. Фантазия, перетекающая в сон? Какое же странное ощущение. Еще шаг – и этот мир должен был меня поглотить. Но в этот самый момент я вдруг вспомнил, что делал перед тем, как провалиться в сон. Вспомнил все до мельчайших подробностей. Я совершил нечто чудовищное.
Не поворачивая головы, я перевел взгляд влево на диван, где лежал Катори. Длинные волосы, прическа помпадур. Сведенные ноги лежали прямо, руки были вытянуты по струнке. Он был абсолютно голым, его тело не было ничем прикрыто. Хотя за окном стояла весна, на него было как-то холодно смотреть. От стыда я не мог долго разглядывать его, поэтому продолжал протирать дыру в потолке, поглядывая на него лишь краем глаза.