На восстановление памяти мне понадобилось добрых три недели. Это были нескончаемые, по-настоящему мучительные три недели. За это время я заново прожил двадцать один год. Я изо всех сил читал книги, заучивал иероглифы, тренировался писать и каким-то образом восстановил все эти навыки. Свою предыдущую жизнь я вспомнил без какой-либо помощи Каори. Будучи хорошей медсестрой, она посчитала, что так будет лучше. Она была добра со мной, но сообщила мне лишь мое имя.

Сейчас я понимаю, насколько это было правильно. Если бы она все рассказала мне, то я бы до сих пор воспринимал жизнь человека по имени Тота Мисаки как нечто не принадлежащее мне. Я бы совершенно не поверил, что имя, отражение в зеркале или квартира в доме отца на побережье, в котором я живу с 18 лет, имеют ко мне какое-либо отношение. Я и так все эти годы воспринимал свою жизнь как собственность моего знаменитого отца. Ни разу не задумывался о том, что вообще-то она принадлежит мне. Как же хорошо, что я смог вспомнить все сам.

Однако зеркало мне дали лишь почти месяц спустя. Даже когда я просил его, Каори не объясняла причину отказа – лишь говорила, что пока мне лучше в него не смотреть. Сейчас я все понимаю. Я превратился в самый настоящий скелет, так что испытал бы шок, увидев себя. Поэтому посмотреться в зеркало мне дали, лишь когда я поправился на лицо.

Все-таки за пятьдесят дней я соскучился по себе. Я не удивился, увидев свое лицо, и сразу же узнал его. Удивительно, но мне никак не удавалось вспомнить, что за человеком я был. Было странно и жутковато.

Однако все остальное я каким-то образом восстановил в памяти. Достаточно было вспомнить, кто я такой и где я жил. После этого все вновь ожило перед глазами. Я словно наблюдал, как в квартиры дома один за другим возвращаются его жильцы.

Мне 21 год. С 18 лет я веду самостоятельную жизнь в квартире на четвертом этаже многоэтажного дома на взморье, построенного моим отцом. На балконе, за изысканными металлическими перилами можно увидеть в правой стороне Эносиму и башню в ее центре.

Я бросил университет на втором курсе и начал вести праздную жизнь на деньги, регулярно приходившие от отца. Помню совсем неинтересные занятия на юридическом факультете. Торговый квартал вдоль частной железнодорожной линии рядом с университетом С. в Токио, дом, где я снимал комнату, интерьер кофейни, завсегдатаем которой я стал, литографию на ее дощатой стене… Как только клубок воспоминаний начал распутываться, все это вновь всплыло перед глазами.

В мельчайших подробностях я вспомнил лица нескольких товарищей из моего университета, преподавателя, вместе с которым мы пили пиво, и профессора с вечно кислым лицом, с которым мы страшно разругались. Хотя подобные вещи мне совсем не хотелось вспоминать. Раз я вновь увидел даже лицо того ненавистного профессора, то гораздо лучше бы так и оставаться с потерянной памятью.