Пройдя перед подъемником и поднявшись вверх по лестнице, киношники вышли из пещеры на сцену. Тело Ларри было накрыто брезентом, из-под которого виднелась лишь макушка с редкими седыми волосами. Это был уже второй труп на съемках «Саломеи».

По форме ткани не создавалось впечатления, будто под ней лежит человек. Казалось, там скрываются какие-то крупногабаритные детали для съемок. Все дело было в ужасно неестественном положении тела Ларри. Не самая частая посмертная поза для человека, прожившего отнюдь не короткую жизнь…

Берт присел на деревянный стульчик возле головы Ларри и, слегка приподняв голубую ткань, заглянул внутрь. Подошедший Тофлер взял у него из рук край ткани и также приподнял ее. Показалась голова Ларри, откинутая назад. Режиссер перекрестился. К ним молча подошли Ричард Уокиншоу и Оливер Баррет.

– Наверное, надо сказать что-нибудь вдумчивое, – сказал Тофлер. – Только вот в голову ничего не приходит. Как будто все слова забылись.

Затем он перевел взгляд на близкого друга покойного.

– Не верится, что я вот так здесь сижу и смотрю на него … – С этими словами Берт опустил голову. Его глаза блестели. – В нашем возрасте все время думаешь о смерти, раз в день так точно. Я пару раз спрашивал Ларри, как он хочет умереть. И тот отвечал: «Хочу скончаться от сердечного приступа на диване за просмотром моего лучшего мюзикла, и чтобы рядом стояла бутылка моего любимого вина». В голове не укладывается… Надо же, насколько по-иному он умер! Еще вчера был таким бодрым, называл ту мечеть круглым свинарником… Мне всегда казалось, что он может ослепнуть или стать лежачим, но никогда не потеряет свой голос. Вечно он на что-то ругался, но это же Ларри…

– Это я виноват. Притащил его в это проклятое место… – сказал Тофлер, положив Берту руку на плечо.

Молча сжав его руку, тот помотал головой:

– Это не твоя вина.

– Уже стемнело. Давайте-ка немного распрямим его, перед тем как везти на Большую землю.

Не поднимая ткань, они под руководством Тофлера начали давить на тело Ларри в разных участках. У них получалось временно его распрямить, но стоило ослабить нажим, как оно медленно принимало прежнюю позу. На Ларри было больно смотреть, но не хотелось ненароком повредить его тело. Спустя десять минут они, как по команде, бросили это занятие.

Приподняв ткань, Тофлер сел на корточки возле Ларри. Оливер и Уокиншоу также присели рядом с ним. Втроем они тщательно изучили тело хореографа на предмет иных повреждений, кроме прокола от меча. Наконец переглянулись и поднялись на ноги.

– Ну, что там с ранами? Есть еще какие-то? – спросил Джон Трэвис.