– Майкл, Перри, готовы? – крикнул художник-постановщик вниз, где стояли двое реквизиторов. Тофлеру и Уокиншоу с их мест были видны лишь ноги Оливера.

– Готовы! – раздался снизу ответный крик.

– А вы? – снова крикнул Оливер стоявшим наверху.

– Тоже! – хором ответили они.

– Тогда я снимаю последний болт!

На несколько десятков секунд повисло молчание, от которого нервы накалились до предела. Был слышен приглушенный металлический скрип и завывания ветра, от которого дрожал пластик.

– Еще немного…

Уокиншоу, Тофлер и Джон Трэвис вновь сжали веревку покрепче. По рукам у них струился пот.

– Поехали!

Одновременно с криком Оливера над головой у них раздался громкий звук. Меч с телом Ларри отделился от конструкции и ударился об обшивку. В секунду в руках Тофлера и остальных возник ощутимый вес. Тело Ларри подвисло наверху.

– Давайте, ребята, потихоньку ослабляйте хват… Да-да, отлично!

Ноги Оливера переместились, и он начал смещаться в сторону террасы.

В просвете со стороны террасы показалось тело Ларри. Глядя, как оно медленно спускается, Уокиншоу и Тофлер ощутили, что у них все сжимается внутри. Оно было по-прежнему изогнуто.

«Трупное окоченение», – с ужасом осознал Тофлер. Он знал про него, но никогда и не думал, что оно может быть настолько сильным. Причина неестественного изгиба была устранена, и тело Ларри наконец-то оказалось в воздухе, но распрямиться оно уже не могло.

Режиссер ничего не сказал вслух, однако его губы скривились от ужаса. Казалось, в наказание за что-то бог не позволял Ларри спокойно выпрямиться после гибели. Но в чем он повинен-то?

Пока режиссер предавался размышлениям, труп бедного Ларри исчез из их поля зрения. Обливаясь потом, Оливер в одиночку сражался с веревкой, пытаясь сделать так, чтобы тело хореографа аккуратнее скользило по склону. Тофлер и Уокиншоу медленно и осторожно отпускали веревку. Тут снизу послышался крик:

– Всё, поймали!

Облегченно выдохнув, Уокиншоу и Тофлер переглянулись и похлопали друг друга по плечу. Тяжкая работа завершилась. Пригнувшись, Оливер тоже забрался внутрь. Тофлер сжал его плечо и похлопал по спине.

Все вспотели. Хотелось поблагодарить друг друга за труды, но никто не улыбался. Они лишь ощущали давящую усталость. Оливер говорил, что на работу уйдет полдня, однако на деле времени потребовалось вдвое больше. Небо снаружи уже потемнело.

– Кладите болты и гайки в этот ящик, – сказал Оливер. Подождав, пока все опустят их внутрь, он поставил ящик возле подмостков, куда они клали обшивку. Наконец все молча побрели вниз по лесам. Голода они по-прежнему не ощущали.