Они не могли опускать Ларри в обычный гроб – в противном случае у него могла бы повредиться кожа или даже кости. Смастерить круглый они тоже не могли, поэтому Оливер решил сделать его в два раза шире обычного гроба. С первого взгляда никто даже и не догадался бы, для чего на самом деле предназначался этот большой ящик.
Распилом досок занялись реквизиторы. Им к работе электропилой было не привыкать, поэтому со своим заданием они справились в два счета. Со сцены доносились удары молотками. Тем временем Мертвое море все плотнее окутывала темнота. На противоположном берегу уже было невозможно разглядеть мечеть, в которой не было ни одного светящегося окна.
Сейчас Оливер ничем не был занят, поэтому вспомнил о странностях в поведении Леоны, о которых говорил Уокиншоу. Однако размышлять о них ему не хотелось. Причины на то были самые разные, но и предаваться самоанализу Оливер сейчас не хотел. Во-первых, он был склонен верить, что все актеры и особенно актрисы имеют те или иные отклонения в психике. Все, что нужно было режиссеру и остальным членам съемочной команды, включая его самого, – это хороший фильм. Ни больше ни меньше. Это на экране должна была предстать идеальная женщина, а в реальной жизни от актрисы такого вовсе не требовалось.
И потом, актриса могла иметь превосходный характер и быть женой мечты для многих мужчин, но если играла она из рук вон плохо, толку от нее не было. У нее вполне могли быть некоторые личные недостатки – главное, чтобы одно ее появление в кадре наполняло фильм жизнью. Леона определенно подходила под такое описание. Все смутно понимали, что именно в странностях психики и крылась ее сила как актрисы. Так что было бы нечестным требовать от нее одновременно и актерского таланта, и безупречного поведения.
Оливер симпатизировал Леоне Мацудзаки – как и многие другие его коллеги на съемочной площадке. Да, характер у нее был неидеальный, зато с ней было просто работать. Пунктуальна, никогда не опаздывала; порой, конечно, могла вспылить, но для талантливой артистки это было меньшим из зол. Она не была избалована и ни разу не донимала членов съемочной группы требованиями подать ей определенную еду или выслать за ней автомобиль той или иной марки. Она всегда сохраняла боевой дух, молча дожидаясь команды режиссера. А когда тот просил Леону поднажать, она улыбалась и, по обыкновению, отвечала: «Положись на меня». Эта ее реплика всегда заряжала окружающих оптимизмом. Иногда в такие моменты она играла так, что люди ахали. Опыт работы с другими артистками убеждал Оливера, что Леона была профессионалом и на нее действительно можно было положиться. Вероятно, брак и совместная жизнь с ней сопровождались бы массой проблем, однако никто из коллег о таком и не помышлял. Главное, что во время командной работы она была отличной напарницей.