Но вот что странно: хотя не проходило ни дня, чтобы я не задумывался об убийстве Ларри, он в то же время вызывал во мне симпатию. Наверное, те парадоксальные чувства, которые я к нему испытывал, способны понять только евнухи. Они ведь и сами создания, полные противоречий.

Но убить его я не мог. С таким здоровьем я вряд ли смог бы благополучно скрыться с места преступления. Так и прошли эти несколько десятков лет жизни в нескольких ярдах от моего близкого друга и одновременно заклятого врага.

На пороге старости мы оба отошли от дел. Все эти годы я ждал возможности убить Ларри. Но в конце концов такого шанса не представилось, и я уже смирился, что покину этот мир, так и не отомстив ему. «Такова воля Всевышнего», – уверял я себя.

И тут к нам внезапно пожаловала звезда с Востока. Интерес к киномюзиклам вновь оживился. Двух пенсионеров, сидящих дома без дела, приглашают на съемки у Мертвого моря.

Я долго раздумывал. Просто лишить Ларри жизни не имело никакого смысла. Нет, он обязательно должен был знать, за что я его убиваю. И лучше всего для этого подходила вода, ведь он сам хотел превратить меня в русалку… Почему, вы думаете, я предложил Леоне снимать фильм здесь? Да потому что в Израиле существует единственное море во всем огромном мире, где я мог бы плавать без ног. Забавно, да? Из меня сделали морское существо, но я утонул бы в любом море, кроме Мертвого.

В ту ночь мы вместе с Ларри покачивались на воде позади дворца. Было полнолуние, поэтому мы хорошо видели друг друга даже без фонарей. В руке я крепко сжимал пластиковый пакет с пистолетом. Внезапно я сказал:

– Ларри, знаешь, как по-китайски будет «русалка»?

Ларри не знал. Точнее, не знать он не мог, но язык уже совсем забыл.

– Нет, – сказал он каким-то не своим и оттого нелепым голосом.

– «Жэньюй», – ответил я. – Помнишь, как когда-то давно, в Шанхае, ты содержал у себя русалку?

Ларри все еще ничего не вспомнил и лишь удивленно посмотрел на меня.

– Подземелье «Хун Юаньшэна», тайный театр. Там был гигантский аквариум.

Я приподнял над водой закругленные обрубки ног, а затем перевернулся и показал ему татуировку сзади – она у меня до сих пор не сошла.

– У той русалки была чешуя, помнишь?

Видели бы вы выражение лица Ларри… Он наконец-то все вспомнил. В его глазах читалось отвращение. Он лишь разевал рот, ничего не говоря.

– Моя жизнь была настоящей пыткой.

Произнеся эти слова, я поверил, что смогу спокойно убить его. Но только я попытался открыть мокрый пакет с пистолетом, как мои руки так затряслись, что я сам испугался. Удивительно, но я никак не мог открыть его. Старческий тремор.