– Я просто как огурчик, – заверяю я и, собрав всю честность, на которую только способна, добавляю: – Хотя тот, кто это сделал, скоро таким не будет, это я гарантирую. Что касается того, когда это произошло: вчера вечером, где-то около десяти. Ответ на вопрос «где»: в моем собственном доме, когда я выходила через заднюю дверь во внутренний дворик. Могу предположить, что дом после этого обыскали.
– Есть какие-то мысли, кто это был или что им было нужно?
– Понятия не имею, кто это был, и могу лишь предположить, что им требовались данные моего расследования.
– У вас есть камеры наблюдения?
– Нет, – вру я, хотя ненавижу ложь, но рядом с Кейном я и сама далеко не образец добродетели. Просто это как-то само собой получается. – Но по иронии судьбы, – добавляю я, – я позвонила в свою охранную службу и попросила установить их прямо перед тем, как это произошло. Меня поставили на очередь.
– Вам нужны камеры прямо сейчас, – говорит Мерфи, констатируя очевидное.
Предпочитаю двинуться дальше.
– Это не Вудс.
– Это не то, что следует из его собственных слов.
– Одиннадцать процентов всех признаний – ложные.
– Он
– Покончил с собой? Или его убили? Нам нужно проанализировать видеозапись этого самоубийства. А даже если Вудс и покончил с собой, то он сделал это по принуждению, чтобы прикрыть кого-то еще. Вудс – не наш убийца.
– Это всего лишь мнение. Аргументируйте свою позицию фактами.
– Против Вудса нет никаких доказательств. Это факт.
– И все же местные убеждены, что это он.
– Основываясь на косвенных доказательствах и давлении со стороны богатых, знаменитых и влиятельных.
– Мне нужно напоминать вам, что вы говорите о своей собственной семье? – язвительно замечает Мерфи.
– Если б вы думали, что это будет иметь какое-то значение, то меня бы здесь не было.
– Что за косвенные доказательства? – спрашивает он, не давая мне опомниться.