Раузеру не потребовалось много времени, чтобы практически уничтожить своего цыпленка и начать накладывать себе добавку. Он потянулся за очередной горкой рагу из зеленой фасоли. Мать приготовила его на южный лад, под жирным грибным соусом, панировочными сухарями и с жареным луком-шалотом. Ее рагу всегда были сердечным приступом на тарелке. В чашке «Крискo» и то меньше жира.

— Кей, неужели ты никогда не готовишь для такого мужчины? — спросила мать и добавила, обращаясь к Раузеру: — Я ведь научила ее кое-чему.

Раузер промокнул губы салфеткой.

— Мы большие любители еды навынос, — сказал он, повернулся и с улыбкой посмотрел мне в глаза. — Меня это вполне устраивает. — К моему удивлению, наклонился и очень нежно поцеловал меня в уголок рта. Я почувствовала под столом его руку на моей ладони.

— Такой человек, как вы, не должен есть еду навынос, — услышала я голос матери, не в силах оторвать глаза от Раузера.

В воцарившейся тишине мой отец внезапно объявил:

— Хочу вам кое-что показать после ужина.

— Он не подпускает меня к гаражу даже на пушечный выстрел, — пожаловалась мать и погрозила отцу пальцем. Раузер сжал мою руку, затем отпустил и снова сосредоточился на своей тарелке.

Итак, после ужина и кофе все мы вышли во двор и стали ждать, пока откроется дверь гаража. Рядом со мной, обняв меня за плечи, стоял Раузер. Я посмотрела на него, и он поцеловал меня в лоб. Я оторопела. Весь день он просто лип ко мне.

Мать обняла Джимми за талию, а тот взял Мики за руку. Соседи из домов с обеих сторон вышли и присоединились к нам, пока мы ждали, когда мой отец раскроет свой последний проект.

Гаражная дверь начала подниматься, и когда в поле зрения появилось новое папино хобби — все шесть отвратительных металлических ног, — мы все дружно ахнули. Посмотрели на него, прищурились, переглянулись и вновь посмотрели на это чудо-юдо. Никто не сказал ни слова.

Отец, похоже, был озадачен.

— Это скульптура, — сказал он нам. — Орел с крысой во рту.

Кто-то сказал: «Фу!» Наконец у Джимми хватило здравого смысла поаплодировать. И тогда мы все тоже зааплодировали, а мой отец отвесил церемонный поклон.

— Идиот, — прошептала мать и закрыла лицо руками. — Мало того что он каждый год рождественской гирляндой выкладывает имя Леон… А теперь это!

Мой отец страдает дислексией, но никогда не признавал этого.

— Не хочешь прогуляться? — спросил меня Раузер после церемонии открытия.

Мы молча дошли до конца Дерридауна и пересекли Шэдоу-Мур-драйв.

— Кстати, — сказал Раузер, когда мы шли по деревянному пешеходному мосту к игровой площадке за начальной школой Виннона-Парк, — я навсегда порвал с Джо.