– Чего тебе, Игнасио?

– Пожалуйста, не вешайте трубку и дайте мне возможность объясниться.

– Я не собираюсь бросать трубку, ты ведь не Тасио.

– Именно поэтому я и звоню. Прежде всего – говорю только за себя, – мне очень жаль, что подобное случилось с вашей дочерью и дедушкой. Я слышал, он наконец вышел из комы и теперь вне опасности.

– Да, так и есть.

– Тогда буду краток. Мне это так же неприятно, как и вам. Я собираюсь навсегда переехать в Штаты. Мой брат-близнец сидит в тюрьме за похищение ребенка, а я уже пронес этот крест двадцать лет назад. Мой дом в Лагуардии и квартира на улице Дато выставлены на продажу. Я не планирую возвращаться. Адвокат объяснил мне ситуацию с ДНК вашей дочери. Лично я не намерен вас беспокоить и вмешиваться в вашу жизнь. Если однажды девочка узнает правду о своем происхождении и захочет узнать о семье отца, буду счастлив выступить в роли дяди. Но если этого не произойдет – на что я надеюсь, ради ее же блага, – то она никогда обо мне не услышит. Больше мне нечего добавить. Сожалею, что ваша семья имела несчастье встретиться с моей.

И он повесил трубку.

«Еще одна побочная жертва», – подумал я.

Действия нарциссов подобны камням, брошенным в пруд. Они создают рябь на поверхности, которая превращается в волны и в конечном итоге разрушает жизни всех вокруг.

Вскоре я припарковался под деревьями с ободранной корой, ветви которых переплелись друг с другом в толстые узлы. Я надеялся застать священника в бывшем доме капеллана.

– Дон Ласаро! – крикнул я, стукнув дверным молотком.

– Кто там? – ответил со двора хриплый голос.

Я попросил открыть мне часовню канцлера Айялы. Оставшись один, надел перчатки – возможно, последний раз в жизни, – вошел в крипту и остановился перед могилой супругов, которые, судя по ДНК, были моими предками.

Я все еще с трудом верил в свои предположения. Однако, стоя там в одиночестве, чувствовал, что их история связана с моей, что меня окружают знакомые вещи. Каменные плиты, веками хранившие моих предков, копия огромного красно-золотого ретабло, даже тишина – все это каким-то образом принадлежало мне.

Я подошел к алебастровой гробнице. Криминалисты тщательно исследовали внутреннюю часть и не нашли ничего, кроме трех скелетов. Другие анализы, которые по моей просьбе сделала доктор Гевара, подтвердили, что обнаруженные в гробнице останки женщины принадлежат Хемме Мартинес, матери Гонсало.

Гонсало так и не признался. Нам рассказала Ирати в обмен на смягчение приговора. Сын Альвара убил собственную мать, когда закончились полученные от Инес деньги.