Я даже не задаюсь вопросом, нравилось ли ему то, что он творил. Конечно, ему нравилось. Нравилось играть в Бога, распоряжаться жизнями. Чужие страдания доставляли ему удовольствие. Возможно, так было не всегда. Возможно, что-то перемкнуло у него в голове после смерти жены и сына. И у него осталась только ты, Лена. Та, которую он любил и в то же время ненавидел за то, что произошло по твоей вине. Все вышло из-под контроля, как принято говорить. Буквально все пошло наперекосяк.

– Да. – Кирстен прерывает мои раздумья. – Потому что так оно и есть. Разве их читатели не заслуживают правды? Ну да, он – суперзвезда журналистики. Более того, он сам же и освещал эту тему… Просто в голове не укладывается. При этом никто ничего не заподозрил, ни один из его хваленых коллег.

– Писать такое им не с руки.

– Ну другие-то пишут, – Кирстен пожимает плечами и надкусывает круассан.

И она права, Лена. Газеты смакуют нашу историю во всех подробностях. Думаю, так будет продолжаться еще какое-то время. До очередного «самого громкого дела десятилетия». Пока что это мы. Кто только не просил интервью! Предлагают даже снять фильм. На наши роли подберут лучших исполнителей и, само собой, покажут в прайм-тайм. Твоих детей понемногу оставляют в покое и вместо этого вновь сосредоточили внимание на тебе. Возможно, тебя это успокоит. Впрочем, тебе уже все равно. Хоть в «Баварском вестнике» тебя снова скромно называют «студенткой», для всех остальных ты теперь скандально известная любовница и отчасти сама виновата в своей судьбе. Конечно, все сводится к морали. Нельзя заводить интрижки с женатыми мужчинами.

Все говорят, что Лена Бек была не той, за кого ее принимали, и в большинстве своем говорят об этом, вскидывая брови. Но ведь они ничего не знают, Лена. Ты была матерью, которая делала все ради своих детей. Ты была сильной. Любовь к детям придавала тебе сил и мужества до самой смерти. И это восхищает меня в тебе. Обещаю, я присмотрю за твоими детьми. Не сейчас, пока нам всем нужно немного времени. Но я знаю, у них все будет хорошо. Ими занимаются лучшие терапевты. С ними твои родители. Я тоже приду к ним, скоро.

– Ясси? Ты плачешь? – Кирстен кладет круассан на тарелку.

– Я в порядке, – отвечаю и шмыгаю носом.

– Все позади. – Кирстен улыбается. – Теперь уже окончательно.

Она берет мою руку, мы сплетаем пальцы.

– Да. – Я улыбаюсь в ответ. – Все позади.

Ларс Рогнер мертв.

Не прошло и двух минут после того, как я всадила нож ему в живот, как в квартиру вломилась полиция. Им позвонила фрау Бар-Лев. Чтобы сообщить о жутком, невменяемом типе, который налетел на нее в подъезде, когда она возвращалась домой от сына.