Но ненадолго. Положение Леона, увы, было слишком сложным, чтобы что-то решить. Он отлично стрелял, а Галахов прятался за Лидией. Она же устала, она в любой момент могла потерять сознание от стресса и утомления. Поэтому Анне пришлось идти ва-банк: теплицы уже были погружены в темноту, лучше момента не будет.
Она волновалась, когда вышла к нему, боялась даже. Однако она была уверена, что сумеет это скрыть. Анна с детства усвоила, что ее страх — это ее ручной зверь, и только от нее зависит, сумеет ли она удержать его на поводке. Поэтому она говорила с Галаховым так, как могла бы говорить Ева, освободившаяся от его влияния.
Галахов был умен, и его жестокость лишь питала этот ум. Он не был шокирован ее появлением, однако и не был больше так уверен в себе. В его душе появилось сомнение, а при общении с социопатом даже это дорогого стоит.
Время было не на ее стороне. Она прекрасно знала, что чем дольше Галахов разглядывает ее, чем больше думает, тем больше у него шансов понять, кто она такая на самом деле. Вряд ли он запомнил ее на допросе, ему не важно, как ее зовут, важно только то, что она — человек из плоти и крови, женщина, одна из тех, кому непросто удостоиться его внимания.
Поэтому из своей игры она старалась извлечь как можно больше пользы, даже зная, что это способно стоить ей жизни. Когда он позвал ее, она пошла к нему. Анна осознавала, что закрывает его собой от Леона, но это не было случайностью, как наверняка думал Галахов. Она хотела, чтобы он расслабился.
Одну руку, искалеченную когда-то электричеством, она по-прежнему тянула к нему, вторую завела за спину — и начался обратный отсчет. Она загибала пальцы по одному, с холодной решимостью выдерживая интервал. Леон должен был понять ее без слов… А ведь она даже не была уверена, что он видит ее в темноте, что вообще заметил это движение! Но у нее не было времени все объяснить ему, да и возможности — тоже. Она должна была оставаться призраком Евы Майковой, а такой призрак и слова не сказал бы Леону.
Сердце колотилось испуганно, отчаянно, как птица, которую поймали за крылья и несли теперь к пасти питона. Но Анна знала, что скроет это, должна скрыть. Она слишком многое отдала за умение владеть собой, чтобы отступить сейчас!
Налетели тучи и закрыли луну. Теперь уже Леон точно не разглядел бы ее руку, только не с такого расстояния, и оставалось надеяться, что он запомнил темп отсчета. Сможет ли он вообще стрелять? Попадет ли после того, как Галахов вымотал его этим нелепым хождением по лесам?