Проснулся он от того, что луна светила в окно. Сквозь прозрачную штору она казалась плоской, вырезанной из страницы с желто-бурыми разводами, как если бы на раскрытую книгу постоянно ставили чашку с кофе.
Тут пятно, там пятно. Когда смотришь на низко висящую луну, в первую очередь разглядываешь все эти кратеры, Море Ясности и Океан Бурь; взгляд притягивают рытвины и ямы, а не ровная поверхность.
Мысль, которую Илюшину не удавалось поймать, вдруг сама прыгнула навстречу, точно солнечный зайчик из распахнутого окна, и на миг ослепила его.
6
– Сережа, телефон, – позвала Маша откуда-то издалека. – Сережа!
– Который час? – пробормотал Бабкин, нащупывая под подушкой мурлыкающий сотовый.
– Два с минутами.
– Господи… А ты почему не спишь?
Этот вопрос он задал в трубку, но смотрел на жену, сидевшую за столом.
– Надо было перевод закончить, – ответила Маша, и одновременно с ней Илюшин громко сказал ему в ухо:
– Надо узнать, какие изменения происходили на работе у Мансурова.
Сергей помотал головой, пытаясь сбросить дремоту.
– Какие… изменения, – выдавил он. – Ты спятил?
– Любые. Что угодно. Это единственное белое пятно, которое мы в упор не замечали. Дом, жена, соседи, прошлое – мы искали везде и нашли так много, что не стали смотреть по сторонам. Серега, Мансурова что-то подтолкнуло к убийству жены. Нам не хватает какого-то эпизода.
Бабкин проснулся окончательно.
– Что это может быть?
Илюшин зевнул в трубку.
– Понятия не имею. Вот ты и выясни.