— А ты что, правда сын Посейдона?

— Ну да…

— Так ты тогда, наверно, классный серфингист?

Я покосился на Гроувера, который изо всех сил старался не заржать.

— Черт, Нико, — сказал я, — знаешь, я вообще-то никогда не пробовал.

Он задавал все новые и новые вопросы: а часто ли я ссорюсь с Талией, раз она дочка Зевса? (На этот вопрос я решил не отвечать.) А если мать Аннабет — Афина, богиня мудрости, чего ж тогда Аннабет так по-дурацки свалилась с утеса? (Я очень постарался не придушить Нико за этот вопрос.) А была ли Аннабет моей девушкой? (Я был уже готов запихнуть Нико в мешок, пропитанный запахом мяса, и бросить его волкам.)

Я уже думал, он вот-вот спросит, а сколько у меня хитов, и тогда-то я не выдержу и сорвусь, но тут ко мне подошла Зоя Ночная Тень:

— Эй, Перси Джексон!

У нее были темно-карие глаза и слегка вздернутый нос. С серебристым обручем в волосах и гордым выражением лица она выглядела так царственно, что я не без труда подавил желание сесть прямее и сказать: «Да, мэм!» Она смотрела на меня довольно брезгливо, словно я был мешком грязного белья, которое ее попросили отнести в прачечную.

— Идем, — сказала она. — Владычица Артемида желает с тобой поговорить.

Зоя отвела меня к крайней палатке, которая с виду ничем не отличалась от прочих, и взмахом руки велела зайти внутрь. Бьянка ди Анджело сидела рядом с девочкой с каштановыми волосами — у меня все равно в голове не укладывалось, что это и есть Артемида.

Внутри было тепло и уютно. Пол был устелен шелковыми коврами и подушками. В центре без дыма и без топлива горела золотая жаровня. За спиной у богини, на полированной дубовой подставке, стоял ее серебряный лук, выгнутый наподобие рогов газели. Стены были увешаны звериными шкурами: медвежьими, тигриными и другими, которых я не узнавал. Наверно, какого-нибудь защитника животных хватил бы удар при виде шкур этих редких зверей, но, наверно, раз Артемида — богиня охоты, уж она-то сумеет восстановить то, что уничтожила. Мне показалось, что рядом с нею лежит еще одна звериная шкура, но тут я увидел, что это живой зверь: олень с блестящим мехом и серебряными рожками. Он мирно дремал, положив голову на колени Артемиде.

— Заходи, присаживайся, Перси Джексон, — сказала богиня.

Я уселся напротив нее на пол палатки. Богиня посмотрела на меня изучающе. Мне сделалось не по себе. Слишком старые у нее были глаза для такой маленькой девочки.

— Тебя удивляет мой возраст? — спросила она.

— Ну… да, немного.

— Я могу обернуться и взрослой женщиной, и пылающим огнем, и чем угодно, но я предпочитаю выглядеть такой, как сейчас. Это средний возраст моих Охотниц и всех юных дев, которым я покровительствую, прежде чем они собьются с пути истинного.