– Мы не можем умереть здесь. – Голос Вайолет был еле слышен, младшие брат с сестрой с трудом уловили ее слова. – Наши родители спасли нам жизнь именно в этом самом помещении много лет назад и даже не знали об этом.
– Тумургла, – произнесла Солнышко, но, прежде чем брат и сестра успели спросить, что она имеет в виду, все услышали какой-то новый звук, тихий и непонятный, шедший из-под корней яблони, которую их родители давным-давно скрестили с хреном.
Звук был свистящий, похожий на шуршание сухой травы, но на самом деле такой свист или шипение издает паровоз, когда останавливается и выпускает пар, или публика, просидевшая весь вечер на спектакле Аль Функута. Бодлеры были в таком отчаянии, так перепуганы, что на миг решили, будто это медузообразный мицелий празднует победу над тремя отравленными детьми или даже испаряются их надежды. Однако то не был звук испаряющейся надежды или празднующего победу гриба и, к счастью, не звук паровозного гудка или изъявления недовольства театральной публики – подобным явлениям ослабшие Бодлеры не смогли бы противостоять. Нет, свистящий звук исходил от одного из немногих обитателей этого острова, чья история насчитывала не одно кораблекрушение, а два, и, возможно, из-за своей горестной судьбы этот обитатель сочувствовал горестной истории Бодлеров, хотя, в общем-то, трудно сказать, в какой мере может испытывать сочувствие пресмыкающееся, пусть и вполне дружелюбное. Я не отваживаюсь пускаться в серьезные исследования этого вопроса, а жизнь моего единственного друга- герпетолога закончилась довольно давно, поэтому, что думала данная змея, скользя к детям, остается подробностью их истории, которая может так и остаться неизвестной. Но даже и без этой невыясненной детали совершенно ясно, что произошло. Змея проскользнула в отверстие между корнями яблони, и, что бы она ни думала, судя по свистящему звуку, проходившему между сжатыми зубами рептилии, было совершенно ясно, что Невероятно смертоносная гадюка предлагает бодлеровским сиротам яблоко.
Глава тринадцатая
Глава тринадцатая
Хорошо известен, хотя и необъясним тот факт, что кусок яблока, откушенный первым, всегда самый вкусный, потому-то героиня одной книжки, гораздо более пригодной для чтения, чем эта, полдня проводит, откусывая по одному куску от каждого яблока, а у нее их целый мешок. Однако даже эта анархичная маленькая девочка (слово «анархичная» здесь означает «любящая яблоки») никогда не испытывала такого блаженства от первого куска яблока, какое испытали бодлеровские сироты после первого куска яблока с дерева, которое их родители скрестили с хреном. Яблоко оказалось не таким горьким, как ожидали дети, но хрен придавал соку свежесть и остроту, каким бывает воздух зимним утром. Однако главным достоинством яблока, принесенного Невероятно смертоносной гадюкой, было, конечно, его незамедлительное воздействие на ядовитые грибы, разрастающиеся у детей внутри. С того момента, как зубы Бодлеров вонзились в яблоко – сперва зубы Вайолет, потом Клауса, а затем Солнышка, – стебельки и шапочки медузообразного мицелия начали съеживаться, за какие-то минуты все признаки наводящего ужас гриба пропали и дети начали дышать легко и свободно. Бодлеры радостно обняли друг друга и вдруг принялись смеяться – нередкая реакция людей, чудом избежавших смерти. Змея как будто тоже смеялась, хотя, возможно, ей просто нравилось, что младшая Бодлер чешет ей за ушком, скрытым под чешуей.