Надо взять над собой контроль. Я стал плохо играть. Не хватает терпенья по 100 раз играть одно место, пока не выйдет.

29.1.[1965].

Вчера работалось хорошо. Читал внимательно Клару и Куприянову. Прочел много.

Играл andante из C-dur-ной сонаты Моцарта, пока наши гуляли. Работал и продвинулся. Могу играть почти без ошибок. В детстве слышал: «Моцарта надо играть ритмично». Почему? Потому что он механизм? У Моцарта нет пассажей, есть только мелодии, он весь — мелодия, и надо играть так, как требует напев. Моцарта надо играть без педали — он писал для клавесина. Каждый звук есть событие и требует своего исполнения. Сильно звучит он в piano, а forte заслоняет, ослабляет его. Между тем у нас piano играть не умеют, а вместо f с азартом бьют fff. Моцарт в середине своих мелодий вдруг бывает трагичен. Этой трагичности надо верить, и так и играть. Это andante я слышал от Рихтера. Он не понял. Загнал. Без души и без лирики — очень точно и чисто.

Вечером читал Пушкина лирику последних лет. Это мой поэт, интимно мой, особенно в трагических вещах. Я только теперь, в старости, стал понимать его стихи о любви. «На холмах Грузии».

30.1.[1965].

Концерт в Филармонии. Марина Мдивани. Редкая по легкости и лиричности пианистка. Шуберт. Экспромт фа минор — не забыть на всю жизнь.

30.1.[1965].

Пушкин. Медленно, медленно проникаю в эту великую душу. «На холмах Грузии»:

Но в черновике было: «без надежд и без желаний». Любовь без желаний есть глубочайшая мужская любовь. Физическое общение без любви отвратительно мужчине. Пушкин любил святой любовью, как с детства этой любовью всегда любил Лермонтов. И такая любовь всегда бывает поругана изначально. Отсюда лермонтовский цинизм, скрывающий ту сторону души, которая создает колыбельную, у Пушкина — «Бедный рыцарь». Это — мужская трагедия. Она создает несбываемую мечту о непорочном зачатии, которая покорила мир. Я надумал сравнить три редакции «Бедного рыцаря» из слова в слово и продумать все. <...>

31.1.[1965].

Я уже привык писать по утрам дневник. Это меня подтягивает внутренне и внешне на весь день.

Сегодня воскресенье, я хочу отдохнуть душой. Куприянову и Клару кончил, теперь на Клару надо писать отзыв завтра.

31.1.[1965]

<...> Я перепечатал параллельно все три редакции «Бедного рыцаря»[287]. Все стало видно. Я постигаю глубину и совершенство. Бонди[288] утверждает, что изменения внесены ради цензуры. Какая глупость! Он очень хорошо знает, в каком месте рукописи что стоит, и это нужно и за это спасибо ему, но Пушкина он не читал. Читал как пушкинист. «На холмах Грузии» написано тогда, когда он, оторвавшись от своей великой любви и глубоко ее захоронив, уехал. И в поэзии, кроме этого стиха, нет следов этого. И это вызывает у меня самое глубокое и восторженное уважение. Свою святыню надо прятать от всех, даже от себя, а тем временем жить продуктивно.