Репутация ломбардца Манцони задела муниципальное самолюбие Тосканы. Розини задумал рассказать эпоху из истории своего родного города общедоступно, как Манцони историю своей ломбардской деревушки. Уступая весьма распространенному тогда предрассудку, основанному отчасти на сделанном уже здесь замечании, – что частный роман интересует больше, чем история, – Розини счел нужным сгруппировать события выбранной им эпохи вокруг двух протагонистов – непостоянного любовника и пылкой монахини аристократического происхождения, гордой, более ревнивой, чем влюбленной, больше от скуки бездействия и одиночества, чем из страстной любви к своему похитителю, оставившей монастырь…

Желая обеспечить свой успех установившимся уже авторитетом предшественника, Розини развивает один из эпизодов романа Манцони…

Тем не менее в его романе гораздо больше внутреннего содержания, гораздо больше материалов для живой и довольно современной драмы, чем у Манцони.

Герои «Монахини из Монзы» ближе современному обществу всех добродетельных и не добродетельных героев Манцони. Но Розини сам вовсе не интересуется своей драмой. Она очевидно нужна ему только для того, чтобы связать между собой разнообразные эпизоды исторической жизни Флоренции прошлого века.

Но и в исторических своих действующих лицах, он именно лица, т. е. человека, не умеет или не хочет найти. Он заботился слишком о их количестве. Ему хочется, чтобы все имена, встречающиеся в политических, литературных и художественных летописях того времени, были и в его романе. Галилей и посредственный скульптор Такка, разгульный и скептический плодовитый живописец Джованни да Сан-Джованни и приторный Карло Дольче – все ему одинаково недоступны своею живой индивидуальной стороной. Он собирает о каждом из них большее по возможности количество неизданных прежде анекдотов, и остается холодным. Он оставляет ежеминутно историю для романа, и роман для истории, без всякой надобности, без любви и сочувствия и к той и к другому.

Как художник он умеет относиться к одного рода личностям: к пройдохам и плутам низкого звания, оказывающим большие услуги грандам, под протекцией которых они прячутся от нападок враждебной им общественности. Они у него выходят живыми, не смотря на явно высказываемое автором отвращение к этим полу-убийцам по найму (sicario), полуфакторам.

Чубатые bravi[378] в романе Розини, его предводитель двусмысленной плебейской ассоциации в Болонье – самые удачные личности, из выведенных всей итальянской литературой тех времен, – может быть потому, что они созданы без всякой заданной мысли, верно с действительностью. Кроме этого, они имеют в себе еще и другое достоинство. Они интересны для общественной физиологии, для истории Италии.