ГЛАВА XV. ЕЩЁ ОДНА ВЕСНА

ГЛАВА XV. ЕЩЁ ОДНА ВЕСНА

Р. Л. Стивенсон

Дали перед нами были снежные, реки — ледяные, случись Стивенсону побывать в Антарктике, он бы их такими и описал.

Всевышний ниспослал нам свой свет, чтобы развеять кошмары мрака. Как сейчас помню радость, которую я испытал в один прекрасный августовский день, когда солнце заглянуло за край ледника Варна и на снег легла моя чёткая тень. Каким приветливым сразу стал этот снежный склон! Солнце оставило первый след на ленте гелиографа; начали поговаривать о вылазках на мыс Ройдс и мыс Хат и о картографических экспедициях; поглощали ленч при дневном свете в окне, откопанном из снега.

Мы занимались организацией поисковой партии к Верхнему ледниковому складу, которая пойдёт тем самым маршрутом, каким шла в прошлом году полюсная партия. Но теперь на Барьере не оставалось таких больших складов провианта, и предполагалось, что весной собаки предпримут две ездки в Угловой лагерь. Кроме того, намечались походы двух партий по четыре человека в каждой на ледник Бирдмора; одной предстояло остаться на полпути для геологических и других научных изысканий, другой — подняться к истокам.

В глубине души все мы были полны сомнений и самых худших опасений.

«Я долго беседовал с Лэшли, который попросил меня откровенно ответить, что я думаю о судьбе южной партии. Я сказал, что, наверное, они упали в трещину. Лэшли возразил, что, по его мнению, они погибли от цинги. Что же до трещин, то, по его словам, когда их вторая вспомогательная партия возвращалась, южнее горы Дарвин они встретили ледопады, низвергавшиеся с высоты двух тысяч футов в большую долину, по которой партия спустилась на запад и таким образом достигла Верхнего ледникового склада. Скотт, как помнит Лэшли, говорил Эвансу (лейтенанту), что намерен возвращаться этой дорогой. Если так, то в районе Клаудмейкера они должны были выйти на ужасную местность („Там такие дыры, что — видит Бог, не вру — в них поместился бы собор Святого Павла“), из которой двое суток выбиралась партия Эванса. До самых Ворот, сказал Лэшли, встречались огромные трещины, шириною до 30 футов{180}, которые мы, шедшие в первой возвращающейся партии, должны были пересекать на пути туда и обратно, но не заметили. Впоследствии большая часть снега сошла, и они обнажились. Лейтенант Эванс почти всю дорогу страдал от острой снежной слепоты. После того как он и его спутники миновали Ворота и вышли на Барьер, они неоднократно пересекали трещины, и то один, то другой проваливался в них там, где мы проходили благополучно. Слова Лэшли заставили меня задуматься. Выходит, мы застали ледник в необычном состоянии, когда после сильных метелей и снегопадов он был покрыт снегом? В таком случае там, где мы попали на глубокий мягкий снег, сейчас нас может встретить обычный лёд? И меня снова, как прежде, начал точить червь сомнения. Но каким-то непонятным образом все колебания отпадали, как только доходило до дела. Какое счастье, что действительность редко бывает такой ужасной, какой она рисуется в воображении; впрочем, вынужден признаться, что зимнее путешествие превзошло мои самые дурные ожидания. Но вот в прошлом году в это время мне было страшно даже подумать о леднике Бирдмора, а на самом деле он оказался не таким уж и грозным{181}. Лэшли полагает, что практически пять человек не могут провалиться в трещину{182}. Там, где могли пройти они трое (а по его словам, хуже рельефа, чем встретили они, просто не бывает), тем более пройдут пятеро. Я, однако, с этим не согласен. Я считаю, что лишний вес одного человека может сыграть роковую роль при переправе через большую трещину. Если же несколько человек провалятся на большом снежном мосту, то вряд ли он выдержит находящиеся на нём сани»[270].