Способность Галлуччи организовать голосование в Гарлеме, зарегистрировать иммигрантов и убедиться, что они проголосуют так, как он велел, давала ему власть, которой никогда не было у Морелло, – власть, простиравшуюся за пределы итальянских кварталов. Сотни тысяч иммигрантов означали сотни тысяч ценных голосов, и, как сторонник всемогущей демократической политической машины, управлявшей Манхэттеном из штаб-квартиры Таммани-холла[91], Король пользовался влиянием, о котором его соперники могли только мечтать. Таммани редко проигрывали выборы, а это означало, что они контролировали городскую полицию, не говоря уже об огромной армии бюрократов, ответственных за раздачу строительных контрактов и выдачу лицензий салунам. С Таммани за спиной, Галлуччи был практически неуязвим для судебного преследования, и хотя его время от времени арестовывали за мелкие преступления, дела, похоже, никогда не доходили до суда. Весной 1915 года Herald заметила, что Король был тогда «освобожден под залог в 10 000 долларов, и обвинение в ношении пистолета было снято. Его политическое влияние было настолько сильным, что оно достигло самого Вашингтона, и за два года его не предали суду по этому обвинению».

Благодаря своей материальной заинтересованности в фуражном магазине на 108-й улице братья Ломонте знали Галлуччи уже несколько лет, и альянс с ним обеспечил им безопасность и влиятельность. Однако для других членов семьи Морелло дружба Ломонте с Королем была в полном смысле слова позорной. Галлуччи, в конце концов, был неаполитанцем, а в ослабленной империи Морелло он являлся также начальником Ломонте – по крайней мере, в районах вокруг его базы на 109-й улице. Это различие было настолько очевидным, что его отмечали даже нью-йоркские газеты. Для Herald, которая следила за итальянскими делами более внимательно, чем другие англоязычные ежедневные издания, братья-сицилийцы были не более чем mani forti, сильные люди, телохранители в свите Короля.

Падение Ломонте началось со слабости, которую они проявили, не сумев отомстить за смерть Калоджеро Морелло в 1912 году; отчасти им удалось укрепить свои позиции, заключив союз с Галлуччи. Однако через два года, в мае 1914-го, старший из братьев, Фортунато, лишился жизни. Ему было тридцать. Он был убит на улице средь бела дня. Вооруженный незнакомец приблизился к нему вплотную и произвел три выстрела. Босс умер практически сразу, получив ранения в шею, грудь и живот, всего в нескольких ярдах от входа в «Конюшни смерти» и в самом центре владений Короля Галлуччи. В поднявшейся суматохе убийца скрылся.