В руководстве существовавших еще некоторое время опричных институтов остались совсем слабые люди.

Последним руководителем опричнины был думный дворянин Роман Олферов-Нащекин. Был он человеком малограмотным, но стал, по милости царя, хранителем печати опричный Думы, как тогда говорили, печатником, и еще долгое время возглавлял весь приказной аппарат опричнины – передавал дела в земскую Думу. Надо было также перевести людей в царский Двор, передать имущество и казну земским и выполнить большой объем другой управленческой работы.

Печатник, по заведенному в сыскном приказе порядку, продолжил дело против князя Воротынского, которое было на время отложено Малютой Скуратовым. Раскрутить это дело Олферову помог удачный случай.

После победы под Молодями царь снял с князя Михаила Ивановича Воротынского опалу: сделал главой Боярской думы, вернул во владение отобранный ранее город Перемышль.

В апреле 1573 г. Воротынский был назначен командующим «береговым» разрядом и возглавил Большой полк, который встал под Серпуховом. Однако тут с ним случилась маленькая неприятность, которая вскоре переросла в большую беду.

Воротынского обворовал в военном лагере его собственный слуга – утащил кошель с полтиной денег серебром. Вора поймали, кошелек нашли закопанным недалеко от палатки воеводы под деревом и вернули хозяину. За татьбу слугу отправили в Разбойный приказ. Там он, под пытками, рассказал, что украл деньги для того, чтобы купить себе потом мясную лавку в Москве.

Во время допроса с пристрастием слуга показал, что когда обыскивал вещи князя, то нашел в кармане его старого кафтана мешочек с травами, покрытый странной вышивкой и весь выпачканный в крови.

Палач из Разбойного приказа рассказал об этом факте своему коллеге в Александровской слободе. Тот передал услышанное Олферову-Нащекину. А уж печатник, как повелось, доложил Ивану Васильевичу, добавив при этом от себя версию, что Воротынский готовил заговор против царя-батюшки – хотел отравить его ядовитыми травами, которые и хранил в кармане кафтана, чтобы они постоянно были под рукой. А травы ему, будто бы, дала колдунья, да при этом еще научила шептать злые заклинания. Да еще и кровью черной кошки мешочек с ядовитыми травами окропила.

Царь, несмотря на всю свою набожность, ужасно боялся разных колдовских заклинаний и отравлений. Боялся не без оснований, поскольку яды были в то время самым эффективным инструментом в придворной борьбе за власть. А уж известие о том, что готовилось его отравление, поддерживаемое заклинаниями колдуний и использованием крови, повергло Ивана Васильевича в полную прострацию.