Атаман велел привести всех пленных татарских мурз и поставил их на колени в ряд напротив входа в крепость.

Шардан понял, что его сейчас казнят, и стал кричать коменданту Азова на турецком:

– Я Шардан, наследный принц Девлет-Гирея, десять лет прослужил султану Селиму II в Истамбуле. Требую вернуть русского посланника обратно в Азов и сообщить султану о предложении обменяться пленными!

Доган-ага ответил ему со стены:

– Человек, я тебя не знаю. Ты уже слышал, что я своих решений не меняю.

Шардан, еще питавший до этого надежду на освобождение, наконец-то понял, что его поход на Московское царство завершился. К несчастью, рабыня из его гарема стала женой русского посланца со странным именем Данила, как он понял из разговоров русских. От бессилия перед сложившимися так обстоятельствами принц заплакал.

Михаил Черкашенин не понял, о чем говорили между собой татарский принц и турецкий комендант, но по слезам на лице Шардана атаману стало ясно, что сына ему возвращать не собираются.

Атаман тогда выхватил саблю и отрубил голову сначала сыну Девлет-Гирея, а потом всем остальным восемнадцати знатным татарам. В живых он оставил только Ибрагим-бея.

Когда с татарами было покончено, атаман прокричал с земли коменданту, спокойно наблюдавшему за экзекуцией с крепостной стены:

– Вели вернуть корабль, комендант. Больше незачем согласовывать вопрос о судьбе пленных татарских мурз с Девлет-Гиреем. В живых остался только турецкий полководец Ибрагим-бей.

– Нет, атаман, – упрямо ответил ему через Фазыла комендант с издевкой. – Я не меняю своих решений.

Пока комендант говорил это, Черкашенин стремительно достал из саадака, подаренный ему Анастасией лук, наложил на тетиву стрелу с каленым наконечником с золотой насечкой, натянул ее, что было сил, и пустил в коменданта.

Доган-ага не стал прятаться от стрелы, поскольку знал, что пущенная из простого казацкого лука стрела так далеко не долетит. Однако лук был ханский, очень мощный и стрела, пролетев чуть не четверть версты, вонзилась с силой коменданту в грудь. После этого он уже больше никогда не смог упрямо повторять свое любимое выражение: «Я своих решений не меняю!».

Штурмовать Азов казаки не стали. Отряд у них был малочисленным, турки после смерти Доган-аги подняли тревогу. Атаман Черкашенин посадил связанного Ибрагим-бея на коня, и казацкий отряд ускакал прочь.

Между тем, турки довезли Данилу до Кафы. Там его какое-то время держали в тюрьме, ожидая оказии, чтобы отправить в Бахчисарай. Однако вскоре из Азова прибыла другая галера и с ней пришла весть, что всем татарским мурзам отрубили голову за то, что комендант Азова дал приказ отправить царского посла к Девлет-Гирею. Да и сам Доган-ага погиб от казацкой стрелы.