Зам. командующего Западным фронтом Г.Ф. Захаров, прибыв в легендарный 1-й кавалерийский корпус Белова, заявил: «Меня прислали сюда, чтобы я заставил выполнить задачу любыми средствами, и я заставлю вас ее выполнить, хотя бы мне пришлось для этого перестрелять половину вашего корпуса. Речь может идти лишь о том, как выполнить задачу, а не о том, что необходимо для ее выполнения». Он по очереди вызвал к телефону командиров полков и дивизий, атаковавших шоссе, и оскорбляя их самыми отборными ругательствами, кричал: «Не прорвешься сегодня через шоссе – расстреляю». Он приказал судить и немедленно расстрелять пять командиров, бойцы которых не смогли прорваться через шоссе[599].

Нетактичным поведением по отношению к подчиненным отличался Еременко. Член Военного совета армии Брянского фронта Ганенко писал о его поведении после приезда 19 сентября 1941 г. в штаб 13-й армии: «Не спросив ни о чем, начал упрекать Военный совет в трусости и предательстве Родины. На мои замечания, что бросать такие тяжелые обвинения не следует, Еременко бросился на меня с кулаками и несколько раз ударил по лицу, угрожая пистолетом. Я заявил – расстрелять он может, но унижать коммуниста и депутата Верховного Совета не имеет права. Тогда Еременко вынул маузер, но вмешательство Ефремова помешало ему произвести выстрел. После этого он стал угрожать расстрелом Ефремову. На протяжении всей этой безобразной сцены Еременко истерически выкрикивал ругательства. Несколько остыв, Еременко стал хвастать, что он якобы с одобрения Сталина избил несколько командиров корпусов, а одному разбил голову…»[600].

8 ноября 1941 г. генерал-майор К. Голубев жаловался Сталину на Жукова: «На второй день по приезде меня обещали расстрелять, на третий день отдать под суд, на четвертый день грозили расстрелом перед строем армии. В такой обстановке работать невозможно»[601].

Решающая роль в определении правового положения и карательной политики ведомства безопасности принадлежала И. Сталину, который не жалел своих, стремясь остановить врага любыми средствами. Люди с одними только винтовками вставали живым щитом на пути рвавшихся на Восток танков. Так, в начале июля стало известно, что в районе Кировограда в беспорядке отступила с фронта 223-я сд. Эта дивизия прибыла из Харькова к концу июля. Отправлять ее на фронт было нельзя, т. к. она не была подготовлена к боевым действиям: отсутствовала связь, не было гранат, а снарядов имелось 25 боекомплектов; командование дивизии не знало местности и обстановки; не было карт; не налажено взаимодействие с соседями. Как отмечал Г.К. Жуков, Сталин, горячась, «нередко требовал вводить в сражение все новые и новые части, не считаясь с тем, что некоторые соединения войск, вводимые в бой, только что мобилизованы и еще не успели получить необходимую боевую подготовку. Мы убеждали Сталина в том, что преждевременный ввод в сражение необученных и несколоченных частей приводит к излишними потерям. В таких случаях он сердился и говорил: «Нечего хныкать, на то и война…»[602].