Это означало наказание людей, не совершивших преступлений. Фактически оно имело негативные последствия. Члены семей вследствие круговой поруки обрекались на дополнительные лишения. Вот характерный документ от 26 октября 1941 г.: нач. ОО НКВД Западного фронта Белянов просил нач. УНКВД Рязанской области поставить вопрос перед местными органами власти о лишении льгот и пособий семьи Ерохина П.К., если таковыми они пользуются, потому что ОО Западного фронта за дезертирство и проявленную трусость он расстрелян во внесудебном порядке. 9 декабря 1941 г. Абакумов отдал следующее распоряжение: «Для НКВД Башкирской АССР. Бывший лейтенант РККА Решетников Сергей Андреевич, 1905 г. рождения, изменил Родине, сейчас служит в немецкой полиции г. Калуги… Установите семью изменника Родине Решетникова. Арестуйте»[596].
На наш взгляд, даже в условиях военного времени круговая порука вряд ли была оправданной мерой. Тем не менее она широко применялась.
Несколько иначе государство поступало по отношению к семьям «пропавших без вести». Так, сын батальонного комиссара М.Е. Дуванова Л.М. Дуванов вспоминал: «В сентябре 1941 г. пришло официальное известие, что отец «пропал без вести» в боях на границе. Конечно, в сталинском режиме было много пороков. Но в наше время, стремясь выслужиться перед новыми хозяевами… на все прошлое льют черную краску. Так, утверждают, что всех «пропавших без вести» объявили изменниками Родины, а семьи репрессировали. На примере нашей семьи видно, что это далеко не так. Мы пользовались всеми привилегиями и льготами, положенными семье погибшего фронтовика. Сразу же была назначена пенсия, выдано единовременное пособие и т. д.»[597].
Военная прокуратура и ОО НКВД наблюдали за тем, чтобы в частях и соединениях неукоснительно соблюдались требования воинских уставов Вооруженных Сил о взаимоотношениях начальников и подчиненных даже в чрезвычайных условиях войны. На практике было немало примеров того, как некоторые военачальники руководили частями и соединениями не только расстрелами, но и угрозой расстрела. Угрозы расстрела применялись даже командующими армиями, командирами корпусов, дивизий и полков. В письме Г.М. Маленкову командир 141-й сд так описывает порядок «взаимодействия» части высшего военного комсостава с подчиненными ему командирами: «…Командарм или его начальник штаба, или даже начальник оперативного отдела вызывает по телефону командира дивизии, его начальника штаба и кричит: «Сволочь, оболтус… твою мать… почему ваш полк не может взять деревню, сегодня приеду и расстреляю вас всех». Конечно, никто из них за полгода к нам не приезжал, по телефону расстреливали до пяти раз в день…»[598].