Россия в своей тысячелетней истории не знала такого массового дезертирства и предательства – солдат, офицеров, генералов (в 1941 г. – красноармейцев, командиров и генералов). Ни в Русско-японской (1904–1905), ни в Первой мировой (1914–1918) войнах не было ничего подобного. Да и отношение к попавшим в плен в Русской Императорской армии было иное: пребывание в плену не считалось воинским преступлением, к пленным относились как к страдальцам, им сохраняли чины, награды, денежное довольствие, плен засчитывался в стаж службы. А 7 июня 1906 г. император Николай II принял следующее решение: «Время нахождения нижних чинов в плену в минувшую войну с Японией считать за действительную службу»[700].

Массовое пленение и дезертирство являлись основной составляющей безвозвратных потерь Красной армии 1941 г. Даже у финнов в плену оказались 64 188 советских солдат[701]. За исключением северного фланга войны (Северный и Северо-Западный фронты) число пленных и пропавших без вести в 7-10 раз превосходило число убитых[702].

Военные контрразведчики отмечали характерные особенности действий различных групп дезертиров. Так, рядовые солдаты, дезертировавшие без документов, пробирались в тыл глухими проселочными дорогами, обходя посты заградительных отрядов. Лица же начальствующего состава, дезертировавшие из частей, обычно пытались открыто пользоваться транспортом, изображая командированных по спецзаданиям. У этого вида дезертиров, как правило, были поддельные командировочные предписания, продовольственные аттестаты и чистые бланки с печатями. УОО фронтов обратило внимание на значительное количество военнослужащих, отстававших от своих частей. Проверка выявила частые случаи умышленного отставания. Еще в годы Первой мировой войны в русской армии стал широко известен этот весьма примитивный, но трудно поддающийся выявлению в боевых условиях способ дезертирства. Военнослужащие (как правило, нижние чины) умышленно отставали от своих частей, следовавших на фронт, а затем являлись к местному воинскому начальству, которое, чтобы побыстрее избавиться от неорганизованных одиночек, спешно направляло их в ближайшую тыловую часть, где они прочно закреплялись. «Опыт» Первой мировой пригодился некоторым и во Вторую мировую. Случалось и так, что вооруженные дезертиры создавали банды, занимавшиеся грабежом в прифронтовой зоне. Военной контрразведке приходилось вести борьбу и с этим злом. ОО периодически высылали оперативные группы в места наиболее вероятного «оседания» дезертиров для поимки или уничтожения бандитов.