Для введения в заблуждение населения немцы выдавали пропуска в советские города, якобы уже захваченные их армией. Особисты в августе 1941 г. задержали несколько человек, возвращавшихся из плена, имевших пропуска в гг. Гомель, Харьков, Москву, Ленинград, Киев, другие города.

Некоторые красноармейцы и командиры поверили обещаниям хорошего обращения со сдавшимися в плен врагу. Но надежда на гуманное обращение с ними не оправдалась. Участь красноармейцев и командиров, захваченных фашистами, была крайне трагичной. Вопреки общепризнанным нормам международного права, всем конвенциям и договорам, касавшимся обращения с военнопленными, они были обречены на голод и лишения, на истребление за колючей проволокой концентрационных лагерей. Огромное число попавших в плен уничтожалось по политическим мотивам и расистским законам. Их использовали в качестве «живого щита» в боевых операциях, для разминирования минных полей, они служили лабораторным материалом для преступных «медицинских экспериментов». Не счесть умерших от голода и болезней, забитых до смерти и расстрелянных на дорогах только потому, что, обессилев, они не в состоянии были двигаться. По данным последнего времени, через ужас гитлеровских концлагерей прошло 18 миллионов советских граждан, и только в лагерях, размещавшихся на оккупированной советской территории, эсэсовцы уничтожили около 4 миллионов человек. Такое отношение к советским военнопленным не было следствием лишь произвола местных военных властей. Это была государственная политика. Варварское обращение с нашими людьми, проявленная при этом жестокость в полной мере отвечали духу программы «колонизации» Советского Союза, открыто провозглашенной нацистской верхушкой. Вот совершенно секретная директива Гитлера «Об обращении с захваченными в плен советскими политическими и военными работниками» от 12 мая 1941 г.: «Политические руководители в войсках не считаются пленными и должны уничтожаться самое позднее в транзитных лагерях»[710]. Но уничтожались не только комиссары, а и миллионы рядовых бойцов. Из более чем 3,5 млн попавших во вражеский плен с 22 июня по 31 декабря 1941 г. к февралю 1942 г. осталось в живых лишь 1,5 млн. Остальные были расстреляны или погибли в немецких лагерях от голода и болезней[711]. На полях докладной записки адмирала Канариса, в которой шла речь об уничтожении советских военнопленных, Кейтель написал: «Тут говорится об уничтожении целого мировоззрения, между тем я одобряю эти меры и покрываю их»[712].

В документах особых отделов отмечались недостатки, способствовавшие распространению дезертирства: нарушение режима военного времени на транспорте и в населенных пунктах прифронтовой полосы, «медлительность введения в действие» приказов командующего фронтом, «самоустранение» гарнизонов тыловых частей от несения заградительной службы, беспорядочное движение по дорогам команд и групп военнослужащих, беспечность в хранении различного рода документов, бланков и печатей[713]. Партийные органы указывали еще и на плохой учет, в результате не было списков бойцов, командиры не знали своих подчиненных по фамилиям, не велось систематического наблюдения за подчиненными мл. начальствующего состава, серьезные недостатки имели место в воспитательной работе. Военная контрразведка указывала на недостатки в работе командного состава, провоцировавшие возникновение изменнических настроений. Измена Родине, дезертирство, пораженческие настроения, антисоветские высказывания и аморальные поступки как раз имели место в тех частях, где слабо была поставлена политическая работа, а отдельные командиры и политработники бездельничали, пьянствовали, занимались карточной игрой и скрывали факты нарушений дисциплины военнослужащими. Политическая работа среди частей передовой линии фронта велась плохо, газеты поступали редко и в малом количестве, политсостав проводил недостаточно бесед с бойцами. Например, политрук артиллерийского полка Акшеев в течение полутора месяцев не провел ни одного партийно-комсомольского собрания. В частях 21-й армии Юго-Западного фронта политинформации проводились по радио, бойцы по полмесяца и больше не знали о том, что происходит в стране. Радио и кино были забыты.