А потом, когда я наконец понял, что к чему, Уэйкфилд снова закипел, спустя несколько месяцев после того, как исчез из виду. Это был вечер понедельника, май 2019 года. Уэйкфилд появился в Skype во время вспышки его любимой болезни. Позади него был бальный зал: Atrium Grand Ballroom в Монси, округ Рокленд, в 50 километрах к северу от Манхэттена. Этот торговый центр, более известный свадьбами, чтением Торы и штампованными бокалами для вина, был центром сообщества ультраортодоксов.

Евреи. Именно среди них той весной распространился вирус, который когда-то планировалось искоренить. Вспышка спровоцировала крайнюю меру – запрет на появление в общественных местах невакцинированных детей.

К тому моменту Уэйкфилд понял, что Дональд Трамп его предал. Со времени переезда в Белый дом до вспышек болезни в Рокленде и в Нью-Йорке президент ничего публично не говорил об иммунизации. Когда корь начала наступать, Трамп прокомментировал, что семьи «должны привить детей». По дороге к своему вертолету он крикнул журналистам: «Прививки так важны. Это действительно происходит прямо сейчас. Им нужно сделать прививки».

Уэйкфилд, как обычно, знал все лучше всех, и его миссия в тот понедельник была почти такой же, как и много лет назад, в общине сомалийцев: он был нацелен на проблемное сообщество. В центре его внимания были районы с низким уровнем иммунизации, и он хотел, чтобы они оставались такими же. Вакцины, как он теперь проповедовал, не были «ни безопасными, ни эффективными», а историческое снижение смертности и заболеваемости корью «не имеет ничего общего с вакцинацией».

Его внешний вид был странным, он походил на призрака, материализовавшегося из эфира. На экране, установленном в бальном зале на пятнадцать сотен мест, его красный лоб и щеки блестели, как будто он бегал по набережной вокруг особняка Макферсон и обгорел на солнце. Но кожа вокруг глаз и рта оставалась призрачно бледной.

– Хочу заверить вас, что я никогда не участвовал в научном мошенничестве, – объявил он собравшимся евреям Харади, которых пригласили в Атриум, отправив сообщения по телефону. – Со мной случилось именно то, что происходит с врачами, которые угрожают прибыли фармацевтических компаний и политике правительства в интересах своих пациентов.

Бывший врач, должно быть, забыл австралийцев, Уоррена и Маршалла, прославившихся на H. pylori. Они разделили Нобелевскую премию после того, как устроили обвал на рынках сбыта лекарств и поимели проблемы с Big Pharma. И ему, должно быть, не пришло в голову, что он начал критиковать MMR только после отзыва двух брендов вакцин. Джон Уилсон был избран членом Королевского общества. Информатор CDC по-прежнему работал на правительство (с повышением заработной платы). Никто не был обвинен в мошенничестве или нечестности. Только он. И ведь он знал почему.