Игорь метнулся к шкафчику, вытащил бутылочку водки. Лидия Игнатьевна проворно поставила на стол тарелку с солеными огурцами, порезала московскую колбасу и голландский сыр, налила в графины вишневый компот, поставила стаканы.

— Двигайтесь ближе! — на губах у Игоря добрая, дружеская улыбка. Налил гостю, потом себе и отцу. — Ну, за встречу! — приподнял свой стакан и — в один глоток выпил.

Мужчины выпили, закусили. Затем хозяин повздыхал и заговорил:

— Выпьешь, так хоть на часок-два горе забудешь. Саша, ты вот с Игорем служил в ростовской милиции, тебя оттуда выгнали, а мы приютили. Помнишь, когда наступила зима у тебя не было теплой одежды, твои товарищ донской поэт Слава Ефремов подарил теплый плащ с меховой подстежкой, а Игорь ондатровую шапку?

— A-а… Разве можно это позабыть! — откликнулся Бахаев и неожиданно улыбнулся тепло, как-то по-детски.

— И вдруг ты исчез… Говорил нам, что уедешь к родственникам в Турцию или в Иорданию. И до нас докатились плохие вести, будто ты погиб в дудаевском дворце!.. — лицо старика сразу омрачилось.

— Как видите живой и невредимый!

— Воевал?

— Да, на стороне Дудаева. Родной брат был в его охране… и я туда подался…

— Во-во, а я что говорю? — загорячился профессор. — Столкнули два народа толстопузые кремлевцы! Два брата схлестнулись в мертвой схватке!..

В комнате нависло тяжелое молчание. Вахаев не глядел на них, но чувствовал, как напряженно смотрели на него три человека. Лидия Игнатьевна занервничала, Игорь — спокойно, даже сочувственно, Иван Михайлович — поглядывал вопросительно.

— Побеседовать — хочу, — начал как можно спокойнее, — как же это получилось? Ты отстреливал на площади Минутка наших сорванцов?

— Не-е-ет, — злобно прорычал Вахаев. — Я охранял Дудаева. оберегал его жизнь, был его тенью… Я ходил в атаки.

Снова замолчали.

Молчание еще тяжелее.

— Я понимаю — Вы ненавидите дудаевцев. Но я не выстрелил ни в одного человека.

Мужчины — ни звука. Только Иван Михайлович провел ладонью по лицу, вздохнул. Лидия Игнатьевна нервно поежилась.

— Я ни в чем не виноват, — дрогнувшим голосом выдавил наконец Саша.

— Прости. Линяю мозгами на старость, будто сдох… Я тоже нырял в пасть войны, как в смерть. Но то была Великая Отечественная, с фашистами… А в Чечне — грязноватая сточная канава… Как-нибудь потом измытаришься и выложишь нам, правду чистоту… А пока, конечно, стиснув зубы, молчи… Лучше расскажи об избрании президентом Аслана Масхадова…

— Пожалуйста.