— Здесь же надо выкручивать наизнанку душу, — вкрадчиво заметил Игорь.

— Намолоть можно всегда всякой всячины! — Вахаев даже раскраснелся. — Я был на пресс-конференции нового президента Чечни. Его голос дрожал, он старательно подбирал слова, отвечая на вопросы журналистов. Меня поразила одна деталь: ему заметно нравилось, когда корреспонденты именовали Аслана «господином президентом». Он преображался. И хотя результаты выборов еще не были оглашены, его победа была очевидна всем.

— Россия была заинтересована в победе Масхадова, — перебил Игорь. — Вначале Москва сделала ставку на Дудаева, чтобы тот прикончил коммунистический режим Завгаева. Затем кремлевцы подтолкнули милиционера Автур-ханова на борьбу с Дудаевым, а когда тот выдохся, его заменили на нефтяника Хаджиева. Непотопляемого Завгаева как марионетку вскоре вновь пустили в горские аулы. Но тот не снискал всенародной любви и тогда Москва отдала предпочтение поэту Яндарбиеву в надежде на опору местной элиты… Но массы жаждали не Музы, а хлеба. И Москва склонилась к варианту героя войны. Им же стал полководец Масхадов, своеобразный прототип чеченского Жукова. Басаеву — чеченскому Лебедю места в этой череде замен не нашлось…

— Красиво говоришь, Игорь… Окунулся бы ты в этот кошмар с изменами, обманами и вооруженными разборками, заговорил бы тогда по-иному. Генерала Масхадова поддержала треть нашего населения, причем наиболее молодая, горячая и беспокойная… — разоткровенничался Вахаев.

— Дай выговориться, Игорь, — встрял между ними старик. — Мне запали в сердце слова Масхадова: «Первым делом я успокою народ. Я поблагодарю свой народ за то, что, выбирая президента, он наконец сделал правильный выбор…» — С Россией на первых порах Аслан был готов к переговорам, но не хотел поступаться суверенитетом Чечни… Мы и сейчас считаемся самостоятельным государством. И возродили свою исламскую веру. Взыщем и с Москвы тети-мети за разрушенное хозяйство… — зло выпалил чеченец.

— Худющий, как тростинка тоненькая. Ешь. Ешь, сынок… — заботливо запричитала Лидия Игнатьевна.

— Спасибо, мама, — Вахаев улыбнулся беззубым ртом.

Трудно было семье Москаленко разобраться в чеченской ситуации. Но кое-какие «белые пятна» прояснил Вахаев.

— А кто был сперва единственным близким человеком Масхадову? — полюбопытствовал Игорь.

— Ваха Арсанов. Дайк Шамилю Басаеву он по-прежнему относится, как к своему боевому соратнику и хорошему командиру. Шамиль — значительная военно-политическая фигура.

— А он случайно не рванет на диверсионно-террористическую отмель? — забеспокоился Иван Михайлович. — Но в команду Масхадова Басаев из-за гордости не пойдет…