Социализация к формальным (в особенности – репрессивным) институтам не сопровождается ценностными вознаграждениями, сопоставимыми с теми, которые санкционируют отношения в ближнем круге (если не считать «ценным» возможности избежать наказания и лишения, депремирования). Она построена преимущественно на включении принципиально других механизмов санкционирования поведения: всеобщего подчинения, заложничества, средового давления, конформизма, халтуры, пассивности и двоемыслия, ориентации на снижение (адаптацию через снижение). Поэтому она дает общую установку на понижение в качестве реакции адаптации к внешним и репрессивным институтам. Ослабление авторитета и престижа отца в семье (косвенным образом и не сразу) затрудняет формирование у подростков универсальных механизмов регуляции, мотивации достижительности, способностей к оперированию категориями «большого времени», и напротив, усиливает терпимость к репрессивности и ответную готовность к агрессии[387].

Отсутствие запроса на работников высокой квалификации и на интенсивный эффективный и производительный труд означает не просто хронические дефекты или, точнее – недостаточность системы вознаграждений и стимулов для непрерывного повышения собственных ресурсов, дефициты человеческого капитала, явное сопротивление рационализации своих повседневных действий для будущего, но и немотивированность учащейся молодежи в чисто учебных делах, слабую заинтересованность ее в постоянном наращивании своего человеческого, интеллектуального и образовательного ресурса. Нет стимулов, механизмов самодисциплинирования, самоограничения и подталкивания себя к интенсивной работе. Вместо этого – расслабляющая установка на внезапное и ничем не заслуженное богатство, чудо, хамское самоутверждение и претензии к окружающим, включая дисквалификацию «взрослых» авторитетов (родителей, школы и других институтов), обозначающие разрыв с предшествующими институциональными нормами и правилами выстраивания жизненного пути и биографии.

Так, если обратиться к данным опросов «Левада-Центра», самой серьезной проблемой российского образования респонденты чаще всего называли «отсутствие интереса у учеников к учебе», на протяжении последних лет эта позиция возглавляла список проблем среднего образования, в 2003 и 2009 годах ее называли, соответственно, 43 и 49 % в среднем, молодежь даже несколько выше – 52–50 %. На втором и третьем месте в 2009 году у населения в целом стояли «плохая материальная база школ» (46 %) и «низкая дисциплина» (36 %), у молодежи отмечалась также озабоченность «высокой платой за обучение, ростом дополнительных денежных затрат» (39 %)[388]. При этом «достаточным» для себя большинство считало получение высшего образования (44 % респондентов в молодежном опросе); о необходимости закончить два высших учебных заведения – еще 7 %, а 1–1,5 % опрошенных ориентировались на аспирантуру или учебу за рубежом. Следовательно, более половины населения готовы претендовать на университетский диплом, но не готовы затрачивать соответствующие усилия – поступать в вуз планировали лишь 26 % молодежи (2009).