«Послушница, опьяненная священными благовониями»: одержимость Вивьен религией
«Послушница, опьяненная священными благовониями»: одержимость Вивьен религией
Отмеченная Барни очарованность ее подруги религией и религиозной атрибутикой отражалась и в большинстве книг Вивьен, основными темами которых оставались обрядовость и духовность — особенно мрачного и довольно зловещего рода. Даже те образы, которые обычно не ассоциируются ни с чем темным, у Вивьен часто обретают именно такую окраску. Один из примеров этого —
Перед переездом в Париж, когда Вивьен еще не было двадцати лет, она вынашивала смутные планы написать книгу, разоблачающую «истинное» учение Христа, которое, по ее понятиям, было вовсе не таким, каким его представляли и англикане, и католики[1636]. Потом она, очевидно, забросила этот план. Когда в ее произведениях упоминаются Христос и его Отец, то обычно там идет речь о явном отречении от них, — как, например, в стихотворении «Вот так я буду говорить…» из сборника «В час сжатых рук» (1906):
Когда б в мой смертный час ко мне пришел Господь, Законов чьих всегда моя чуждалась плоть, Сказала б я Христу: «А я тебя не знаю! Живу я без оков, язычница простая»
Лесбийство дерзко называется здесь преступлением против Божьих заповедей: «Ее любила я, презрев твою скрижаль»[1638]. Далее она развивает эту мысль:
К чему мне слушать гимны ангелов святых? Я песнопений всласть наслушалась иных — Тех песен Лесбоса, замолкли что давно… Твою же святость мне воспеть не суждено.
А затем она добавляет, чуть смягчая крамольное содержание стихотворения: «Не призываю я к бесчинствам и восстаньям: / Мой грех — лишь в воле жить и расточать лобзанья»[1639]. Притом что никогда не стоит полностью приравнивать голос лирической героини к авторскому голосу, здесь можно отметить, что последние две строки совершенно точно не применимы к самой Вивьен, поскольку ко времени их написания она уже успела выпустить в свет несколько беззастенчиво сатанических стихотворений.